встречаемся в шесть утра в понедельник у почтамта. Загружаемся в автобус – и в Москву. Из Москвы, если этот коммерческий директор нас не подведет, мчим на Зеленогорск, что в Ленинградской губернии. Там нас ожидает лайнер «Ястребов», на котором мы уйдем с того на этот свет. Вопросы есть?
– Есть! – сказала царица. – Почему на этот свет мы пришли так быстро, а уходить нужно долго?
Ростислав взглянул на Волкова.
– Я отвечу, – сказал он, – дело в том, что обычный Портал, создаваемый при помощи С-хризолитов, пропускает через себя объект не более шести кубометров и массой не более шестисот килограммов. Скважность этого своеобразного импульс-перехода равна двумстам восьмидесяти восьми. Это значит, что если мы использовали пространственно-временной пробой на полную нагрузку в течение пятнадцати минут, то пауза на успокоение энергетических возмущений континуума должна быть не менее трех суток. Я понятно объяснил, Софья Алексеевна?
– Я поняла только то, что с грузом мы не пролезем.
– Великолепно!
Полковник глянул на часы.
– Тогда я говорю всем «до свидания». Пойдем, семья, нашу маму-бабулю искать. По моим сведениям, она никуда не переезжала.
Он встал из-за стола и шутливо отдал честь. Костя и Анжела последовали за ним. Иннокентий, потерявший родителей еще в девяностом году, решил поискать приятелей из своего бывшего «бэнда». Для ночевок он забронировал номер в гостинице «Минск». Там же расположился и Ревенант Герасим. Локтев, к числу экс-минчан не принадлежавший, решил посвятить выходные рыбалке и собрался укатить на Нарочь. Иннокентий, сам заядлый рыбак, тут же передумал и отправился с ним.
Царица допила апельсиновый сок и игриво сказала Ростиславу:
– Ну-с, мой любезный министр, как вы меня представите своим родителям?
Ростислав задумчиво ответил:
– Здесь у меня лишь отец. Они живут с Машей и сестренками-близнецами. Маша – это мачеха. Еще у меня есть сестра, но она далеко. Я ее ни разу не видел. Мать ушла от отца и забрала ее с собой.
– Как ушла? – не поняла Софья. – И он ей позволил?
Профессор выудил из кармана брелок с ключами и побренчал ими. Затем взглянул царице в глаза:
– Моя дорогая Софья Алексеевна, отношения между мужчиной и женщиной у нас настолько просты, что мать в ответ на вопрос об отце ребенка лишь пожимает плечами. Это называется «свобода нравов и сексуальная революция».
– Sexus – это на латыни обозначает «пол». Сиречь, принадлежность человека к одному из двух возможных физиологических типов. Так?
Профессор кивнул головой.
– И что означает силлогизм «Революция полов»? Если вдуматься, что «революция» переводится с позднелатинского, как«переворот», то этот силлогизм уже перерастает в банальную глупость, ибо теряет всякую логику! Как можно перевернуть пол? Как изменить мужчину, чтобы он превратился в женщину, а женщина стала мужчиной? Это глупость и противно божьей воле!
Каманин слушал Софью Алексеевну с чувством гордости. Нет, не зря Хранитель остановился на ее кандидатуре!
– Не горячитесь, Государыня! – накрыл он своей ладонью женскую ладошку, отчего хозяйка ее вздрогнула. – Вы многого не знаете. Теперь врачи; то есть лекари, могут проводить операции по смене пола. За триста лет многое изменилось.
– Но ведь это... ведь это чудовищно! – охнула она и прикрыла рот ладонью. – Истинно, ваша Земля – приют для Темных сил! Я с каждой минутой, проведенной здесь, все более разделяю тревогу Хранителя! Вернусь к нам – первым делом издам специальный указ! И я еще всего, как вы говорите, не знаю. И не знаю... не знаю, хочу ли узнать!
Ростислав встал.
– Пойдемте, ваше величество, – улыбнулся он, – взглянете вблизи на этот мир греха и порока!

Когда на тебе висят три женщины, любому, даже самому крепкому мужчине, приходится тяжеловато. Маша, которой уже было под пятьдесят, еще не растеряла своего обаяния, а вот отец сильно сдал. Быстро поздоровавшись и заметив недоуменный взгляд сына, он тихо шепнул ему:
– После поговорим! – и ушел ставить самовар.
Близнецы, которым в следующем году исполнялось двадцать пять, превратились в настоящих красавиц. Замужем они пока не были, ибо заканчивали аспирантуру на кафедре французского языка в бывшем инязе, новое название которого моментально вылетело из головы у Ростислава. Нечто вроде лингвистического университета. Светка и Галка искусали братцу все уши, рассказывая новости и сплетни. Попутно на Ростика выливались тонны разнообразной информации, но основная линия разговора была такова: ветер перемен, вволю пошалив, возвращался на круги своя. Демократия так и осталась мечтой идиотов.
Насколько Ростислав успел выяснить, в соседней России некоторым представителям народа от этой самой демократии было уже тошно. Очевидно, под понятием демократии славяне разумели анархию и хаос. Народ начинал скучать по твердой руке – еще одна форма ничем не объяснимого извращения. Вернее, объяснимого, но подобных объяснений Ростислав слушать не любил.
А здесь, в Беларуси, рука вроде как появилась, но уже подняла хвост недовольная интеллигенция. Дескать, жмут, гады! Другие кряхтят о том, что Батька всех подмял под себя, третьи кричат об огромном бюрократическом аппарате, так называемой вертикали. С ходу разобраться в этой мозаике было невозможно, особенно когда в одно ухо кричит Галка, а другое заняла Светка, испрашивая совета в какой-то личной проблеме.
От рассуждений сестриц за версту веяло феминизмом самой высшей пробы, и Ростислав хитро улыбался отцу и Софье, сидевшей по левую руку от него. На первом месте у девиц были самолеты, а мужей они собрались заводить после тридцати годочков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111