Ей приснился Крид Брэттон, высокий, стройный, с насмешливым выражением лица, чертовски привлекательный. Такой реальный, что она открыла глаза.
– Крид? – Ее голос гулко прозвучал в тишине. – Мистер Брэттон?
Ответа не последовало. Только ранняя птичка зачирикала, видимо, летая в поисках еды. Сердце Ханны тревожно забилось. Она замерла от страха. Никого. Лишь едва слышный далекий треск веток и шепот ветра нарушали тишину. Она задрожала. Должно быть, то был сон: Крид лежит в ущелье, держа наготове револьвер, в своей неизменной шляпе, низко надвинутой на глаза. Лежит под градом пуль. Ханна привстала, вглядываясь в темноту, и снова завернулась в одеяло, крепко прижав к себе винтовку. Где же он сейчас?
В этот самый момент Крид действительно лежал на каменистом утесе в ожидании рассвета. Видимо, у Ханны сработала интуиция. Он приготовил для Нейта Стилмена и его дружков изрядное количество пуль. Но в темноте не стрелял, чтобы не промахнуться и напрасно не выдать себя. Бандиты расположились возле догорающего костра и, уронив головы на грудь, а шляпы надвинув на глаза, дремали.
Крид терпеливо ждал. И как только первые лучи солнца позолотили деревья, прицелился и выпустил несколько пуль. Снова удача изменила ему. Одна пуля попала Стилмену в ногу, другая задела плащ Роупера и угодила в седло, служившее ему подушкой. Труитта ранило в правую руку. Остальные пули продырявили горшок, висящий над огнем, в воздух взметнулась зола. Лошади испуганно заржали и бросились прочь, желая разорвать путы, приковывавшие их к дереву. Их ноздри дрожали, глаза сверкали в темноте. Парни спрятались за скалистые выступы, на ходу вытаскивая из кобуры пистолеты.
– Черт побери! – прорычал Стилмен, схватившись за кровоточащую ногу. – Кто бы это мог быть?
– Брэттон! – ответил Роупер, перекатившись на живот. – Больше некому.
Острые камни больно резанули по щеке. Это пули, рикошетом прошли совсем рядом, и Роупер выругался. Они лежали в ущелье, пытаясь хоть что-то различить в темноте.
– По-моему, за теми зарослями! – проговорил Труитт, пытаясь перевязать раненую руку. Его бледное мальчишеское лицо исказила гримаса боли, рукав рубахи пропитался кровью. – Я ранен, – сказал Труитт.
– Я тоже! – откликнулся Стилмен.
– Что будем делать? – спросил Роупер, нахмурившись. Он всматривался вдаль сквозь темный дым, пытаясь определить местонахождение Брэттона. – Поговорим о ранах потом. Брэттон слишком хорошо стреляет, и мне бы не хотелось получить пару пуль в живот, пока мы тут сидим и жалуемся на наши царапины.
– Ты называешь мое пулевое ранение царапиной? – повысил голос Труитт. – Это не царапина, должен тебе сказать, за такие слова тебя стоит убить.
– Если хочешь пострелять, малыш, прострели башку этой ищейке Брэттону! – со смешком посоветовал бандит и закашлялся.
– Вместо того чтобы препираться, лучше попытались бы обнаружить Брэттона! – распорядился Стилмен.
Крид слышал весь разговор, пока осматривал свой «кольт», проверяя наличие патронов и надеясь на сей раз не промахнуться. Но патроны закончились, и у него не было времени перезарядить оружие, поэтому он взял винтовку. Прицелился на плоском камне. Револьвер он использовал лишь в исключительных случаях – винтовка гораздо надежнее. Шансы на успех с каждым выстрелом сокращались все больше. Ведь он стрелял вслепую. Просто посылал пули вниз. Вероятность попасть хоть в кого-нибудь из бандитов была почти нулевая.
Крид это понимал. У него либо закончатся патроны – и он вынужден будет сдаться, либо попадет в окружение. Ни то, ни другое его не устраивало, и он решил пока отступить. Его время еще придет. А сейчас он их изрядно напугал. Двоих ранил, судя по крикам, которые он услышал. К тому же всю ночь он думал о том, как там Ханна, не заблудилась ли, не напал ли на них зверь.
Напоследок он выпустил еще один заряд и высыпал порох из винтовки. Он решил устроить небольшой взрыв, который отвлечет его преследователей, когда он будет уходить. Несколько минут они будут искать его, и он успеет уйти подальше. Покидая свой наблюдательный пункт, Крид спичкой поджег порох и отступил туда, где стояла его лошадь.
Наконец полностью рассвело. Ночь отступила, унеся с собой все страхи. После скудного завтрака, состоявшего из холодных кукурузных лепешек и жесткого мяса, Ханна повела полусонных детишек по узкой петляющей тропе. Утро выдалось теплое, и день обещал быть ясным и жарким. Девушка стала напевать, чтобы подбодрить детей и себя. Она пела любимую песню отца о любви, надежде и вере. Он сам ее сочинил. Голос у Ханны был чистый, красивый.
Ханна смотрела под ноги, чтобы не споткнуться о камень или корень, то и дело встречавшиеся по пути, а когда подняла голову, умолкла на полуслове.
Всадник преградил им дорогу. Девушка вскинула винтовку и тут услышала до боли знакомый голос:
– Не стреляйте, Ханна.
Колени у нее задрожали, и она едва не рухнула на землю от избытка чувств. Он величественно восседал на лошади, одной рукой держась за луку седла, другой – за край шляпы, приветствуя ее и детишек.
– Почему вы умолкли? Неужели из-за меня? Пойте! У вас такой замечательный голос.
– Неужели? – Она едва перевела дух. – Я пела любимую песню моего отца.
– Мне надо было догадаться.
– Наверное, вы потерпели поражение, – сказала девушка, игнорируя его насмешливые слова. – Вы же собирались кого-то убить? Вам не удалось найти ваших врагов?
– Нет, отчего же? Я нашел их. – Он поерзал в седле и добавил: – Вы можете, наконец, опустить винтовку? Я же сказал, что доставлю вас в Кер-д'Ален, и выполню свое обещание. Только попытайтесь вести себя как следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70