Он прижал ее к себе.– О чем я только не думала! – Она откинула голову, и Алекс увидел ее блестящее от слез лицо. – О разводе, мести... даже убийстве. Три месяца, Алекс! За три месяца ты ни разу не написал мне. Не прислал ни письма, ни записки, ни единого слова, чтобы успокоить меня, заверить, что ты жив.– Я написал сотни, тысячи писем... мысленно. Я писал тебе каждый день.Кэтрин вытерла щеки ладонью и сердито нахмурилась:– Как будто эти письма можно прочесть!– Ты смогла бы, если бы захотела. – Он взял ее за подбородок. – Попробуй.Кэтрин заглянула ему в глаза и в самом деле увидела сотни, тысячи слов, которые он не решился доверить бумаге. Чувства светились в полночной глубине его глаз, вызывая у нее трепет.– О, Алекс, когда ты рядом, я знаю, что ты любишь меня, – расплакалась она и снова уткнулась ему в плечо. – Но когда ты далеко, за сотни миль...– Понимаю. Кстати, а я ведь тоже не получал писем.Кэтрин рывком села, долгую минуту смотрела в глаза мужу, затем вырвалась из его рук и спрыгнула на пол.В одной полупрозрачной рубашке она бросилась в гардеробную, прихватив лампу со стола. Послышался резкий скрип ящика, выдавший гнев Кэтрин, и вскоре она вернулась в спальню с целой охапкой неотправленных писем. Бесцеремонно швырнув их на постель, она подбоченилась и нахмурилась.– Я не знала, куда их посылать.Алекс с трудом отвел взгляд от ее лица и оглядел впечатляющую кучу писем. Большинство занимало несколько страниц, было скреплено несколькими печатями и перевязано шнурами.Он робко потянулся к одному из писем, но Кэтрин гневно сбросила всю груду на пол.– Нет! То, что написано в них, уже не имеет никакого значения. Я писала... просто чтобы скоротать время.– Кэтрин, прости, но всем было известно, что твой муж уехал в колонию, – мягко напомнил он. – Чем бы ты объяснила письма и записки с севера Англии? А если бы их кто-нибудь перехватил? Вряд ли даже ты сумела бы подыскать убедительное объяснение тому, что получаешь письма от капитана армии якобитов. Особенно если бы письма оказались такими же страстными, как мои мысли.– Не пытайся оправдаться!– Ладно, не буду. – Он выпростал ноги из-под одеяла, обхватил ими талию Кэтрин и затащил ее в постель. – Лучше я все объясню тебе по-другому.Он тут же исполнил свое намерение. Когда поцелуй завершился, Кэтрин вспыхнула и рассмеялась, прижимаясь к нему. Порывистым движением она сбросила ночную рубашку и отшвырнула ее.– Но как ты попал сюда? Поместье охраняют ополченцы.– Один из них оказался настолько щедр, что одолжил мне свой мундир.Кэтрин оглянулась на дверь.– Ты просто вошел в дом и поднялся ко мне?– Подобно любому Ромео, я выбрал другой путь – вскарабкался по очень удобному плющу, который тянется от земли до небес – до окон твоей спальни. Напомни, чтобы я научил тебя запирать балконную дверь – засов никуда не годится.– Он не был предназначен для защиты от непрошеных гостей.– И все-таки я хочу, чтобы ты как следует запиралась, оставаясь здесь одна.– А если я буду не одна?Темные глаза задумчиво прищурились.– В таком случае не запирай дверь. Но выбирай любовников осмотрительно: они должны быть проворными и уметь летать, ибо если я нагряну сюда неожиданно и застану на своей территории какого-нибудь безмозглого самозванца...Он закончил фразу угрожающим рычанием, и Кэтрин бросилась целовать его, чувствуя, что в ней вновь пробуждается желание. К сожалению, поцелуй пришлось прервать: ей никак не удавалось сдержать смех.– Тебя рассмешила мысль о том, что мне можно наставить рога? – посерьезнел Алекс.– Нет, я представила, как мой муж и повелитель гоняется за каким-нибудь бедолагой по всей спальне, размахивая мечом!– Уверяю, твоим ягодицам тоже достанется.– Им нечего опасаться, – заявила Кэтрин и нежно поцеловала мужа в губы. – Ничего подобного не будет. Такого возлюбленного, как ты, мне хватит на всю жизнь... нет, на десять жизней.Довольно усмехнувшись, Алекс пошевелился и положил голову между белоснежных грудей Кэтрин. Одной рукой он обвивал ее талию, сильную ногу положил поверх ее ног, так что она ощущала жар его тела. Кэтрин водила кончиками пальцев по его крепким плечам, удивляясь тому, что не испытывает ни малейшего смущения. Шесть месяцев назад она умерла бы от стыда, если бы кто-нибудь мельком увидел ее голую щиколотку, а о том, чтобы лежать раздетой рядом с мужчиной, она и помыслить не могла. Но теперь она сияла счастьем, лежа в объятиях великолепного мужчины и желая только одного: чтобы его губы передвинулись чуть правее.Пытаясь хоть немного сдержаться, она сменила тему:– Как дела в Ахнакарри? Все ли здоровы? Леди Мора, Джинни, милая тетя Роуз?– Я давно не получал вестей из дома, но, насколько мне известно, там все в порядке. У Моры полным-полно хлопот по дому. У Роуз обычный осенний приступ малярии, но она держится молодцом. А Джинни... ну, ты же знаешь ее. Ее пришлось посадить под замок, когда Дональд и Арчибальд запретили ей сопровождать нас. Думаю, после нашего отъезда она устроила настоящий скандал.– Джинни хотела идти воевать вместе с вами?– А разве ты не знала, что шотландки – крепкие женщины? Некоторые из них сражаются наравне с мужчинами. Другие выносят раненых с поля боя, но большинство оказывают им услуги совсем иного рода.– Какого?– Ну... стряпают, ухаживают за ранеными. – Он уткнулся ртом в теплое полушарие. – И заботятся о здоровых.Кэтрин склонила голову набок, всматриваясь в его лицо.– Что это значит?– В лагере, полном мужчин, всегда нарастает напряжение, особенно перед боем. Поэтому необходимо давать ему выход.– Да? И ты ценишь такие услуги... или пытаешься в чем-то признаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144