Хиллари Бенсон нахмурилась.
– Вы не любили друг друга?
– Нет. Совсем.
– А ваши родители? Их вы любили?
– Не особенно.
– Но вы были единственным ребенком. В таких семьях детей и родителей обычно связывают очень теплые чувства.
– В моей семье было не так.
Доктор Бенсон замолчала и сделала кое-какие пометки в лежащем перед ней блокноте. Теперь она окончательно убедилась, что Мередит лжет, рассказывая о своем детстве. Казалось, она заучила текст наизусть и говорит односложно, боясь допустить ошибку. Или опасаясь выдать то, что хотела бы скрыть.
Хиллари положила ручку и улыбнулась пациентке.
– Итак, вы приехали в Нью-Йорк с Паулсонами. Вы потом вернулись в Австралию?
– Нет. Я осталась здесь. В Коннектикуте. Мы жили недалеко от Нью-Престона. Возле озера Варамог. Я прожила с Паулсонами около года, а потом мистера Паулсона перевели в Южную Африку. Он работал в международном рекламном агентстве, и семья то и дело переезжала с места на место.
– Вы поехали с ними?
– Нет, я не хотела уезжать в Йоханнесбург. Я осталась в Коннектикуте.
– Одна? Вам ведь было всего восемнадцать.
– Миссис Паулсон согласилась меня оставить, потому что я нашла работу. В гостинице «Серебряное озеро». Она познакомилась с Сильверами, и они ей понравились. Кроме жалованья, они предоставляли комнату и питание, и ей это пришлось по душе. Сильверы – старинное и очень уважаемое в округе семейство.
– Значит, в возрасте восемнадцати лет вы начали жить сама по себе и работать в гостинице. Как вы себя ощущали? Вам нравилась ваша независимость?
– Нравилась. Но я не жила сама по себе, доктор Бенсон. Сильверы с самого начала относились ко мне, как к члену семьи, они меня очень хорошо приняли. Я чувствовала себя как дома, это было совершенно новое для меня ощущение.
– Если я правильно вас поняла, они относились к вам, как к дочери. Так, Мередит?
– Нет, не как к дочери, они для это были слишком молоды. Скорее как к сестре, младшей сестре.
– Сколько им было лет?
– Амелии – тридцать шесть, Джеку – тридцать два.
Хиллари кивнула.
– Чем вы занимались в гостинице?
– Я работала регистратором, но с самого начала мы договорились, что я буду помогать Амелии с деловыми бумагами, счетами и так далее. Она была очень загружена, а поскольку она сидела в инвалидном кресле, ей приходилось нелегко. Я считалась регистратором и ее помощником одновременно. И еще я помогала Джеку по хозяйству.
– А что произошло с Амелией Сильвер? Почему она оказалась в инвалидном кресле?
– Она упала с лошади вскоре после того, как они поженились, ей было двадцать пять. Она повредила позвоночник и потеряла ребенка, которого вынашивала; всю нижнюю часть тела парализовало. Это была страшная трагедия. Но Амелия старалась держаться.
– Расскажите мне о ней поподробнее. Очевидно, она много для вас значила.
– О да, очень много. Амелия была замечательной, она столькому меня научила. И еще: она была настоящей красавицей, самой красивой из всех, кого я знала. Помните Вивьен Ли из «Унесенных ветром»? Так вот, когда я в первый раз увидела Амелию, я сразу подумала: как же она похожа на Вивьен Ли!
– Значит, она и в самом деле была красива. Вы говорите, она вас многому научила. Чему, расскажите мне.
– Она прекрасно разбиралась в искусстве, в антиквариате, в дизайне, всем этим она делилась со мной. Но еще я научилась у нее мужеству – она была очень мужественной женщиной. А главное, я училась у Амелии Сильвер благородству и достоинству.
– Выходит, Амелия Сильвер являлась для вас нравственным идеалом.
– Да. И Джек тоже. Он был таким добрым, помогал мне всему научиться. Он помогал вникнуть во все тонкости; если я разбираюсь в гостиничном деле, так это только благодаря Джеку. Он был очень умным.
– В «Серебряном озере» останавливалось много постояльцев?
– Только в выходные. А так всю неделю было тихо. Отель «Серебряное озеро» и тогда и теперь предназначен главным образом для отдыха в выходные дни. Весной и летом посетителей гораздо больше, чем зимой. А осенью у нас почти не бывает свободных мест: все приезжают полюбоваться листвой.
– Вы говорите об отеле очень тепло, Мередит.
– Я люблю «Серебряное озеро». Влюбилась в те места с первого взгляда. И потом, это был мой первый настоящий родной дом. Мое первое убежище… – Мередит запнулась. Что-то она слишком разболталась. Она заерзала в кресле и уставилась на картину, висевшую за спиной доктора Бенсон.
– «Первое убежище», – повторила Хиллари. – Значит, до этого вы не чувствовали себя в безопасности, Мередит?
– Может быть, я не совсем удачно выразилась, – промямлила Мередит.
– Вы с такой нежностью рассказываете о Сильверах; очевидно, вы до сих пор их любите. А что они сейчас…
– Они умерли! – резко перебила Мередит.
– Какая жалость. Вы очень переживали?
– Да. Я была совершенно раздавлена.
– Когда они умерли?
– Джек – в 1973-м, в тридцать шесть лет. Амелия – год спустя, в 1974-м. Ей исполнился сорок один год.
– Какая страшная потеря для вас. Они вас любили.
– Да, они меня любили, – с нежностью проговорила Мередит, на миг окунувшись в воспоминания. – Вот почему я так страшно переживала, когда они умерли. Джек был первым человеком, отнесшимся ко мне с приязнью, обнявшим, утешившим…
Чуть помолчав, Хиллари Бенсон мягко спросила:
– Так вы говорите, что вы с Джеком Сильвером состояли в интимной связи?
– Я ничего подобного не говорила! – взорвалась Мередит. – Амелия точно так же любила меня и выказывала мне свою приязнь, но на словах: бедная женщина сидела в инвалидном кресле и ей было трудно обнимать меня!
– Я понимаю, – коротко ответила психотерапевт, отметив про себя гнев пациентки и слишком бурную реакцию на вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69