Лорд Норрингтон прищурился:
— А если мы проиграем, Хокинс? А если мы погибнем от холода? А если мы ее просто не отыщем и попадем в ловушку в горах и там медленно умрем? Для нашей неудачи есть тысячи причин. Мы все уже, считай, прожили свои жизни и можем позволить себе рисковать. Мы знаем, что делаем. А ты — нет.
Я задрал подбородок:
— Я на это отвечу вам, милорд, что за последние месяцы я тоже прожил целую жизнь. И понимаю, что такое риск. Да, тысячи причин могут привести нас к неудаче, но тысяча первой причиной поражения может оказаться то, что меня там не будет. Позвольте же мне хоть немного уменьшить риск.
Лорд Норрингтон какое-то время смотрел в огонь, потом перевел взгляд на принца Августа:
— Благодарю вас, мой друг, за оказанную честь. Мне очень жаль, что ничего не получилось.
Август энергично кивнул:
— В конце концов все мы делаем общее дело. А ты, Хокинс, знай, что я сказал о тебе правду. Я бы с радостью взял тебя к себе.
Лорд Норрингтон улыбнулся и снова оглядел сидевших вокруг костра.
— Не знаю, правильно ли я поступил, возможно, не следовало устраивать это прилюдное обсуждение. Я знаю этого Тарранта Хокинса с тех пор, как он ходить научился. Не сомневаюсь, друзья мои, вам всем известно, что когда молодой человек получает свою первую взрослую маску — как та, какая надета на нем, — друзья обычно одаривают его. Я предложил ему выбрать любое из того, что я мог предложить. Хокинс попросил в подарок только одно: мое доверие. Я всегда доверял ему и сейчас это подтверждаю. Я надеюсь, что вы разделите со мной это доверие, потому что Хокинс будет всем вам достойным товарищем в наших приключениях.
Те, кто сидел у костра, те, кому предстояло бросить вызов авроланам, заворчали и закивали в знак согласия и вернулись к своему ужину. Время от времени кто-нибудь из них поглядывал на меня и кивал, но не как взрослый снисходительно кивает детенышу, а как равный — равному. В этом костре сгорели все сомнения, какие у них могли оставаться на мой счет.
Впоследствии я много думал об этом разговоре. Я и сейчас не знаю, хотел ли лорд Норрингтон действительно дать мне шанс остаться в живых или же он хотел, чтобы я показал остальным, что я готов к приключениям не меньше, чем они. Возможно, и то и другое, но суть была в том, что он разрешил мне взять на себя ответственность за свою жизнь.
Возможно, тогда я сам поверил в свою исключительность. Поневоле станешь скромным в обществе таких героев, но легкость, с которой меня приняли, заставила меня поверить, что я заслуживаю места среди них. Я на самом деле верил, что сыграю решающую роль в охоте за Кайтрин, хотя и представить тогда не мог, что со мной впоследствии так коварно поступят. Не буду говорить, что ни разу не пожалел, что не поехал с Августом, но все же я считаю правильным решение, принятое мной у того костра, несмотря на то, как все в конце концов обернулось.
На следующее утро мы все прощались под аккомпанемент веселых восклицаний и сердечных пожеланий. В то утро, как я полагаю, прозвучало не менее тысячи обещаний добыть локоны Кайтрин и в два раза больше — пронзить мечом ее сердце. Я уверен, большинство провожающих считало, что мы едем за славой и почестями, но вряд ли, думаю, хоть горстка из них поехала бы с нами, если бы им предложили.
Через три дня мы добрались до перевала. Эти дни прошли без приключений, падал легкий снежок, и пейзаж был так хорош, что можно было забыть, по какому делу мы едем. Вместе со снегом пришла тишина, и каждый перелесок на пути казался мирным храмом. Я позволил себе вспоминать все хорошее, что было у меня в прошлом, и мечтать о таком же будущем, в котором видел рядом с собой Сит. В такие минуты я не сомневался в своей способности выжить и, как это ни глупо, почему-то не сомневался, что если выживу я, то и все остальные тоже.
Из-за снега мы не так спешили, как могли бы. Я привык к зимам в Ориозе и видел снег не впервые, но Други и Арен научили меня тонкостям выживания на холодном севере. Особых сложностей в этом не было, например, не следовало разжигать костер под усыпанными снегом ветвями дерева, потому что снег от тепла растает, начнет стекать в костер и погасит его. Они же научили меня читать следы на снегу, и мы все радовались, что следов темериксов нам не встретилось, так что я их так и не изучил.
Но были и вещи посерьезнее. При растапливании снега, чтобы добыть воду, его надо размешивать, иначе можно обжечься. И еще важнее — мы никогда не ели снег и пили по возможности только чай или нагретую воду. Для этого мы держали бурдюки с водой под плащом, согревая воду своим телом. От холодной воды замерзнешь, а в наших условиях можно было даже умереть.
Ночами мы спали по двое в палатках, согревая друг друга под теплыми одеялами и шкурами. Други показал нам, как делать укрытия из снега, и мы часто выстраивали стенку из снега с наветренной стороны палатки. Мы с Сит ночевали вместе. Мы были не столько любовники, сколько близкие товарищи. Хоть мы лежали обнявшись, плотно прижавшись друг к другу обнаженными телами, но не соединялись. В этом не было необходимости — мы принадлежали друг другу, и этого было более чем достаточно. Мы спали в объятиях друг друга, просыпались и от души приветствовали друг друга, а потом присоединялись к нашим спутникам и продолжали путешествие.
На третий день, в полдень, когда мы взобрались на гребень холма, лорд Норрингтон объявил привал. Небо прояснилось, и перед нами, едва ли в половине дня езды, виднелся перевал. Снег скрывал его крутые откосы, но все равно создавалось впечатление, будто горы разрублены гигантским топором. Перевал утопал в снегу, и, несмотря на хорошую видимость, не было никаких следов Кайтрин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139