Нея, похоже, тоже не особо расстраивало, что наш Лунный месяц подошел к концу. Когда мы, поздравляя друг друга с окончанием этой славной поры, обменивались подарками, он поделился со мной своими рассуждениями по поводу всего, что произошло с нами за этот месяц:
— Я всего лишь рассчитывал на карьеру солдата — и думаю, моим ожиданиям суждено осуществиться. Но все то, что случилось с нами, — я имею в виду Атвал и Ислин, — это для меня целая жизнь. И если бы даже я вдруг умер завтра, все равно мной уже сделано и пережито столько, сколько многие не рассчитывают повидать за долгую жизнь.
Мой подарок — куртка — понравился Нею. Он, в свою очередь, вручил мне небольшой нож, который он носил в сапоге еще в Вальсине и на протяжении всего нашего долгого и полного приключений пути в Ислин.
— Хотел купить тебе похожий здесь, но ничего стоящего не нашел. Этот нож я смастерил сам. Может, он и не самый лучший, но лезвие приделано намертво, так что эта штуковина тебя никогда не подведет, ты уж мне поверь.
— Спасибо, — сказал я и вставил нож в правый сапог. — Если обратная дорога окажется такой же, как путь сюда, то эта вещица может оказаться более чем полезной.
Ли подарил нам обоим толстые черные шерстяные одеяла, сотканные в Нализерро. Мастерство нализеррских ткачей вошло в поговорку, от одного уже взгляда на одеяла уже становилось тепло. Зная, какую сумму торговцы запрашивали за эти вещи на празднике, я понимал, что Ли потратил на них больше, чем дал ему отец. Мне также было ясно, что выбор его был не случайным, что наш друг купил нам в подарок не первый попавшийся на глаза предмет. Конечно, он хотел, чтобы одеяла согревали нас на пути домой, и я оценил заботу Ли о нас.
Но в то же время это сводило меня с ума, поскольку такой подарок красноречиво свидетельствовал, что нам придется оправиться в Вальсину, в то время как Ли предстоит путешествовать по всему миру и громить авроланских монстров. Я спустился в питейный зал трактира и сидел там в одиночестве, потягивая горький эль, размышляя над всем этим, когда сын Северуса — увалень Десид, — спустившись с лестницы, подошел ко мне.
— Прошу прощения, сэр, но вас просит зайти к нему милорд.
Я кивнул, поставил на стол кружку эля и медленно поплелся вверх по лестнице. Мое сердце словно опускалось все ниже и ниже по мере того, как я преодолевал одну за другой ступеньки, и когда я оказался на вершине лестнице, оно, казалось, уже плескалось беспомощно в кружке оставленного мною эля. Но, несмотря на это горькое чувство пустоты внутри, я нашел в себе силы выпрямиться и изобразить на лице улыбку. Я постучал в дверь и, услышав разрешение войти, вошел в комнату лорда.
Норрингтон, сидевший за письменным столом, повернулся вместе со стулом ко мне и отложил в сторону перо.
— Спасибо, что пришел, Хокинс… Таррант, садись, пожалуйста.
Я присел на край кровати.
— Вы хотели меня видеть?
— Да, хотел. — Голос лорда Норрингтона показался мне спокойным, даже, я бы сказал, довольным. — Сегодня завершается твой Лунный месяц, а значит, ты должен получить свою маску урожая. Принц Скрейнвуд — полагаю, по просьбе своей сестры — попросил у меня разрешения вручить маску Босли. Это для меня честь, от которой я не мог отказаться, тем более что Ли не простил бы мне, если бы я не дал на это своего согласия. Так что сейчас мой сын находится в крепости Грипс. Я захлопал глазами.
— Но почему вы не с ним? То есть, я имел в виду…
Лорд Норрингтон поднял руку.
— Ли известно, что я горжусь им, и я хочу, чтобы сегодня в центре внимания был мой сын, а не я. Ведь, в конце концов, если мне суждено погибнуть в этом походе, он окажется тем самым Норрингтоном, который должен будет осуществить миссию, о которой говорила воркэльфийская предсказательница, не так ли?
Я утвердительно кивнул.
— Герцог Ларнер вручит маску Нейсмиту. Если я не ошибаюсь, оружейный мастер, у которого Ней был учеником, когда-то выковал герцогу какой-то особенный меч, отсюда этот выбор. — Лорд улыбнулся и открыл расположенный в центре стола ящик. — Я, конечно, знаю, что маску урожая должен вручать старший родственник по мужской линии. Как тебе известно, мой отец умер, когда я был еще ребенком, и меня тренировал и воспитывал твой отец. Он, можно сказать, заменил мне моего родителя. Несмотря на то, что маску урожая я получил из рук моего дяди — человека, который также впоследствии стал моим отчимом, — я всегда знал, что заслужил я ее именно благодаря твоему отцу. Вы с Ли выросли вместе, стали друг другу как братья, и я считаю, что… В общем, я надеюсь, что твой отец не стал бы возражать, что я заменю его сегодня, в этот столь важный для тебя день.
Норрингтон достал из ящика коричневую кожаную маску, не очень-то отличавшуюся, на первый взгляд, от той, которую я носил на протяжении Лунного месяца, — только лобная часть была раза, наверное, в два больше. Над прорезями для глаз была нашита полоса бормокиньего меха шириной примерно в дюйм, а по бокам свисало по одному черному темериксовому перу. Если бы я взглянул на эту маску сегодня, я бы счел ее самой что ни на есть скромной и незамысловатой, но тогда она показалась мне самой красивой вещью, которую мне когда-либо доводилось видеть.
Я развязал шнурки своей лунной маски. Я никогда не забывал наказа отца не показывать никому своего лица, кроме членов семьи, но я и подумать не мог, что отец запретил бы снять маску перед лордом Норрингтоном. Отец Ли опустил глаза, когда я ее снимал, не желая, видимо, смущать меня. Я взял из его рук свою маску урожая и приложил ее прохладной замшевой стороной к лицу. Лорд подошел ко мне сзади и завязал шнурки у меня на затылке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139