А сейчас, когда пойдём домой, полдороги поведет Жолсу Руда, полдороги я.
Мы с блаженным видом смотрели на спящего Жолсу и тихонько считали до трехсот, чтобы дать ему как следует выспаться. Потом мы его разбудили. Руда отвязал веревку от кости и накинул её Жолсе на шею. Мы торжественно шли посредине дороги, направляясь домой. За забором дачи номер семнадцать стояла женщина. Она внимательно посмотрела на Жолсу и крикнула кому-то в глубину сада:
– Смотри, какая милая такса!
Я подмигнул Руде, Руда – мне, и я прикрикнул на Жолсу:
– Иди, иди, не балуй!
Пусть все знают, что этот пес наш. Вдруг на углу улицы нам повстречалась целая куча ребят, и кто-то из них крикнул:
– Эй, ребята, что вы делаете с нашим Пецкой?
Куда вы его тащите?
Тут случилось такое, что вспомнить, и то страшно. Жолса вздрогнул, рванулся, веревка вырвалась у Руды из рук, а меня кто-то сзади схватил за плечо. Руда бросился вперед, словно хотел убежать, но его уже плотным кольцом окружили петипасские ребята. Я обернулся и увидел перед собой Анчу. Жолса сидел у её ног и тихо рычал.
10
В эту минуту мне хотелось только одного: очутиться где-нибудь далеко-далеко за семью горами. Проживи я на свете хоть сто лет, и то не забуду, как смотрела на меня Анча. Я чувствовал себя самым разнесчастным человеком в мире. Хоть бы она сказала что-нибудь, и то было бы легче. Но она лишь молча смотрела на меня. А потом получилось ещё обиднее. Анча обошла меня, словно я для неё не существовал, и присоединилась к мальчишкам, которые плотным кольцом окружили Руду. Среди них был и Лойза Салих. Он едва доставал Руде до плеча, но вид у него был бесстрашный. Грозя Руде кулаком, он кричал:
– Вы просто воришки! Вы украли у Анчи собаку!
А все остальные мальчишки, будто грозные судьи, смотрели на Руду и кивали в знак согласия головой.
Лойза пыжился от радости, как индюк. Он размахивал руками, бегал от одного к другому и всем объяснял:
– Я сейчас вам расскажу, как было дело! Они сидели под каштанами и о чем-то сговаривались.
Я это сразу заметил. Тогда мы пошли за Грудеком, а его не было дома. Тогда мы пошли за ними, а они тут ловили собак. Украли у Анчи её Пецку. Тогда мы пошли за Анчей.
Все ребята слушали, хотя и без него прекрасно знали, как все произошло. Единственный, кто не слушал, был Руда. Он стоял в плотном кольце петипас-ских ребят, покачивался на носках и щурил глаза. Страха у него не было. Он видел, что все ребята намного меньше его. Лойза Салих ещё разок крикнул:
– Эх вы, собачьи воры!
Но в ту же минуту он чуть не проглотил язык. Руда шагнул к нему и ухватил за плечо:
– Ты мне за это ответишь!
Лойза со страхом посмотрел на Руду. По правде говоря, Лойза был ещё малышом. Он весь сжался и оглянулся на остальных. А те изо всех сил закричали:
– Драбек бьет Лойзу!
В этом-то и была их ошибка. Руда сразу понял, что они его боятся. Он отпустил Лойзу и сделал вид, что хочет кинуться на ребят. Но вместо этого ещё сильнее прищурился и спросил тихим голосом:
– Это кто у вас ворует собак, а? Кто-то стоявший сзади всех ответил:
– Ты!
– Кто это сказал? – грозным голосом переспросил Руда. – Повтори-ка!
Парнишка, на которого уставился Руда, произнес громким голосом:
– Это не я! – и тут же юркнул за угол улицы. Руда громко засмеялся:
– Ладно! Вы мне все за это ответите!
Ещё трое мальчишек скрылись за углом. Остались только двое – Лойза Салих и Мила Ткачек. Мила был ещё совсем карапуз. Он вообще ничего не понимал и поэтому ничего не боялся. Руда нагнулся к нему, слегка шлепнул и сказал:
– А ну, беги домой, к маме! Ясно?
И Мила сразу послушался. Вслед за ним ушел и Лойза Салих. Он присматривал за Милой и не смел оставить его одного.
Руда подтянул штаны и с победоносным видом направился за угол посмотреть, не замышляют ли мальчишки ещё чего-нибудь.
А я остался с Анчей один на один. Я наклонился, поднял свободный конец веревки, которая была обвязана вокруг шеи таксы, и подал Анче.
– На, бери своего пса. Только уходи, пока не вернулся Руда.
Анча демонстративно повернулась ко мне спиной.
Меня ничуть не радовало, что Руда так легко одолел петипасских ребят. И вовсе не хотелось видеть, как струсит перед ним Анча. Лучше скорее домой!
Но Руда уже возвращался, приглаживая рукой волосы, – это означало, что он очень доволен собой» Он остановился перед Анчей, дернул её за косу и насмешливо сказал:
– В следующий раз можешь приводить хоть двадцать этих сопляков!
Я думал, что Анча разозлится и ударит Руду, но она лишь отошла на шаг и спокойно ответила:
– Неправда! Никого я не приводила. Ребята сами прибежали за мной.
Руда прищурился:
– Ты что, хочешь, со мной поссориться?
Анча пожала плечами:
– Очень нужно!
Руда понимал, что ничего не сделает с Анчей, пока не разозлит её. Минуту он раздумывал, потом показал пальцем на таксу:
– Так чей же это пес?
– Мой, – ответила Анча.
Тогда Руда быстро наклонился, схватил конец веревки и крикнул:
– А теперь он мой! Ясно?
– Это тебе только кажется, – усмехнулась Анча.
Солнце светило так ярко, что я поневоле зажмурил глаза. Но при этих словах глаза у меня сами собой широко раскрылись. Я увидел, что Анча и вправду смеется над Рудой.
Руда дернул за веревку:
– Жолса, встать!
Такса встала, виляя хвостом.
– Я забираю пса! Ясно?
Мне стало жалко Анчу. Я подошел к Руде и тихо сказал:
– Брось ты это! Ведь она его, наверное, любит.
И тут случилось что-то непонятное. Анча вдруг разозлилась, только не на Руду, а на меня. Даже не повернув головы в мою сторону, она крикнула:
– А ты не лезь не в свое дело!
Я чуть не сгорел от стыда. Даже в голове загудело. Между тем Руда намотал веревку на руку и уже напоследок спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43