ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Немного дней прошло с тех пор. Произошли ли какие-нибудь перемены в старом рыцарском замке после смерти старого учёного?..
Всё так же стоят крепкие каменные стены. Всё так же с плоской платформы, не ограждённой перилами, с высоты цитадельной башни видны частые огни, теряющиеся в вечерних сумерках на далёком горизонте. По-прежнему по ярко освещённому виадуку с грохотом проносятся поезда, а в лощине, на аэродроме, тяжёлые самолёты жужжат ядовитыми насекомыми.
Одно изменилось: труба – толстое жало подземного завода – спрятана под каменным черепом замка и разу не поднималась к небу с той лунной ночи, когда покойный сэр Артур, увидев нечто, послужившее причиной его смерти, последний раз в своей жизни дал пищу западным газетам, жадно ищущим очередной сенсации… Но жизнь в замке не остановилась. Электровозы затаскивают крытые вагоны в ущелье, ведущее к основанию увенчанной замком горы. Крепкие парни майора Тоунсенда осматривают доставленные грузы. Опечатанные вагоны осторожно вкатываются в нижний этаж подземного завода через открываемые только для них броневые ворота. На самолётах из-за океана прибывают окованные ящики из красноватых досок западного кедра. Ценные грузы! Молчаливая вооружённая охрана сопровождает их. Инженеры тщательно проверяют сохранность упаковки и сами участвуют в извлечении содержимого ящиков.
2
Толсты стены замка. Они сложены в XV веке из больших, грубо обтёсанных камней, и глубокие амбразуры окон не могут дать достаточного света в многочисленные комнаты. Нужно встать на низкий подоконник и сделать четыре длинных шага, чтобы выглянуть наружу через крепкие прутья недавно обновлённой решётки.
Поэтому, несмотря на солнечный день, в глубине одной из комнат замка горят электрические лампы. При их свете беседуют двое сотрудников Макнилла и Хаггера.
– Вам необходимо знать, что в нашей старой Германии ещё задолго до начала злосчастной войны девятьсот четырнадцатого года, – с неё начались все наши бедствия, – великий фельдмаршал Мольтке говорил так: тот офицер, который не изучил наполеоновские войны, не может быть генералом прусской армии.
Говорящий произносит слова чётко и старательно, с некоторым усилием. Ему отвечает густой, самоуверенный голос:
– Всё это было чуть ли не тогда, когда вы ходили на четвереньках и питались сырым мясом. Разные ваши мольтке могли безнаказанно поучать старых немцев на примерах наполеонов, ганнибалов, цезарей и всяких там древних дохлых полководцев!.. Интересно, что этот ваш Мольтке сказал бы теперь? И ведь вы-то не офицер прусской армии, я полагаю.
– О, да, да!.. Но где, скажите мне, прошу вас, где есть разница между офицером и инженером?
Задавая этот вопрос, господин Краус собрал в глубокие морщины кожу на лбу и высоко поднял жиденькие белёсые брови. От этого его круглые глаза, разделённые узкой переносицей длинного птичьего носа, стали ещё круглее. Его собеседник, господин Тайлсон, со скрипом раскачивался во вращающемся кресле и играл счётной линейкой.
– Философствуете, милейший Краус, философствуете!
– Слушайте меня, мистер Тайлсон! Наполеон учился вести тотальную войну. Тогда ещё не было такого слова, но это всё равно. А Мольтке? Мольтке уже учил вести тотальную войну, хотя и при нём ещё не было та кого слова. Адольф Гитлер хотел вести тотальную войну на Востоке, но не мог довести её до конца. У него не хватило силы. Для тотальной войны нужна большая сила!
– Ваш Адольф собирался вести тотальную войну не только на Востоке! – перебил Крауса Тайлсон.
– Вы прерываете мою мысль, мистер Тайлсон. Вы хотите шутить над вещами, над которыми нельзя шутить. Вы знаете, о, вы очень хорошо знаете!.. Если бы Гитлер имел удачу на Востоке, мы с вами обо всём хорошо бы договорились. Да, мы обо всём хорошо бы договорились, и на Востоке был бы сейчас отличный порядок. Зачем говорить о том, что всем ясно? Но ответьте же вы мне! Вы не хотите согласиться, что в наше время не должно быть разницы между инженером и офицером?
– Время идёт, мой милый друг Краус. Рассуждаете вы отлично, а вот нам до последних дней здесь нехватало некоторых материалов. Что вы на это скажете?
– А это всё потому, что ваши инженеры не умеют быть офицерами. Они позволяют вашим рабочим бастовать. И вот ваш Бэлемский завод до последних дней не мог выполнять наши заказы. При чём тут моя философия?
– А здесь, премудрый Краус? Здесь ведь вам позволяют командовать!
Тайлсон показал в сторону окна счётной линейкой и бросил её на стол.
– Хотя здесь теперь очень близко к Востоку, ответил Краус, – но мы справляемся с нашими людьми. Они делают нужное. Мы умеем заставить их!
– Они плохо работают. У вас плохие рабочие. Да, они любят побездельничать и непрочь нагадить, если вы отвернётесь.
Краус начинал раздражаться. Грубый и иронический тон, которым Тайлсон вёл разговор, всегда сердил его. И манеры Тайлсона – тоже. Напрасно он сейчас бросил линейку. Линейки портятся от небрежного обращения, могут быть ошибки в расчётах. До чего же они умеют быть отвратительными, эти новые соотечественники! Но что поделаешь! Хочет Краус или не хочет, но для него мистер Тайлсон представляет вполне ощутимо авторитет западного континента. Только там сейчас деньги и сила, сила и деньги! Поэтому нужно уметь сдерживаться и уметь объяснять:
– Наша задача – обойтись без людей, если хотите.
– Как?
– Очень просто. Пожалуйста. Наполеон говорил: «Gros batallions ont toujours raison!»
Краус старательно выговорил известное французское изречение. Но мистер Тайлсон знает только свой родной язык.
– А что это значит?
– Это значит, что победа решается численным превосходством, мистер Тайлсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Всё так же стоят крепкие каменные стены. Всё так же с плоской платформы, не ограждённой перилами, с высоты цитадельной башни видны частые огни, теряющиеся в вечерних сумерках на далёком горизонте. По-прежнему по ярко освещённому виадуку с грохотом проносятся поезда, а в лощине, на аэродроме, тяжёлые самолёты жужжат ядовитыми насекомыми.
Одно изменилось: труба – толстое жало подземного завода – спрятана под каменным черепом замка и разу не поднималась к небу с той лунной ночи, когда покойный сэр Артур, увидев нечто, послужившее причиной его смерти, последний раз в своей жизни дал пищу западным газетам, жадно ищущим очередной сенсации… Но жизнь в замке не остановилась. Электровозы затаскивают крытые вагоны в ущелье, ведущее к основанию увенчанной замком горы. Крепкие парни майора Тоунсенда осматривают доставленные грузы. Опечатанные вагоны осторожно вкатываются в нижний этаж подземного завода через открываемые только для них броневые ворота. На самолётах из-за океана прибывают окованные ящики из красноватых досок западного кедра. Ценные грузы! Молчаливая вооружённая охрана сопровождает их. Инженеры тщательно проверяют сохранность упаковки и сами участвуют в извлечении содержимого ящиков.
2
Толсты стены замка. Они сложены в XV веке из больших, грубо обтёсанных камней, и глубокие амбразуры окон не могут дать достаточного света в многочисленные комнаты. Нужно встать на низкий подоконник и сделать четыре длинных шага, чтобы выглянуть наружу через крепкие прутья недавно обновлённой решётки.
Поэтому, несмотря на солнечный день, в глубине одной из комнат замка горят электрические лампы. При их свете беседуют двое сотрудников Макнилла и Хаггера.
– Вам необходимо знать, что в нашей старой Германии ещё задолго до начала злосчастной войны девятьсот четырнадцатого года, – с неё начались все наши бедствия, – великий фельдмаршал Мольтке говорил так: тот офицер, который не изучил наполеоновские войны, не может быть генералом прусской армии.
Говорящий произносит слова чётко и старательно, с некоторым усилием. Ему отвечает густой, самоуверенный голос:
– Всё это было чуть ли не тогда, когда вы ходили на четвереньках и питались сырым мясом. Разные ваши мольтке могли безнаказанно поучать старых немцев на примерах наполеонов, ганнибалов, цезарей и всяких там древних дохлых полководцев!.. Интересно, что этот ваш Мольтке сказал бы теперь? И ведь вы-то не офицер прусской армии, я полагаю.
– О, да, да!.. Но где, скажите мне, прошу вас, где есть разница между офицером и инженером?
Задавая этот вопрос, господин Краус собрал в глубокие морщины кожу на лбу и высоко поднял жиденькие белёсые брови. От этого его круглые глаза, разделённые узкой переносицей длинного птичьего носа, стали ещё круглее. Его собеседник, господин Тайлсон, со скрипом раскачивался во вращающемся кресле и играл счётной линейкой.
– Философствуете, милейший Краус, философствуете!
– Слушайте меня, мистер Тайлсон! Наполеон учился вести тотальную войну. Тогда ещё не было такого слова, но это всё равно. А Мольтке? Мольтке уже учил вести тотальную войну, хотя и при нём ещё не было та кого слова. Адольф Гитлер хотел вести тотальную войну на Востоке, но не мог довести её до конца. У него не хватило силы. Для тотальной войны нужна большая сила!
– Ваш Адольф собирался вести тотальную войну не только на Востоке! – перебил Крауса Тайлсон.
– Вы прерываете мою мысль, мистер Тайлсон. Вы хотите шутить над вещами, над которыми нельзя шутить. Вы знаете, о, вы очень хорошо знаете!.. Если бы Гитлер имел удачу на Востоке, мы с вами обо всём хорошо бы договорились. Да, мы обо всём хорошо бы договорились, и на Востоке был бы сейчас отличный порядок. Зачем говорить о том, что всем ясно? Но ответьте же вы мне! Вы не хотите согласиться, что в наше время не должно быть разницы между инженером и офицером?
– Время идёт, мой милый друг Краус. Рассуждаете вы отлично, а вот нам до последних дней здесь нехватало некоторых материалов. Что вы на это скажете?
– А это всё потому, что ваши инженеры не умеют быть офицерами. Они позволяют вашим рабочим бастовать. И вот ваш Бэлемский завод до последних дней не мог выполнять наши заказы. При чём тут моя философия?
– А здесь, премудрый Краус? Здесь ведь вам позволяют командовать!
Тайлсон показал в сторону окна счётной линейкой и бросил её на стол.
– Хотя здесь теперь очень близко к Востоку, ответил Краус, – но мы справляемся с нашими людьми. Они делают нужное. Мы умеем заставить их!
– Они плохо работают. У вас плохие рабочие. Да, они любят побездельничать и непрочь нагадить, если вы отвернётесь.
Краус начинал раздражаться. Грубый и иронический тон, которым Тайлсон вёл разговор, всегда сердил его. И манеры Тайлсона – тоже. Напрасно он сейчас бросил линейку. Линейки портятся от небрежного обращения, могут быть ошибки в расчётах. До чего же они умеют быть отвратительными, эти новые соотечественники! Но что поделаешь! Хочет Краус или не хочет, но для него мистер Тайлсон представляет вполне ощутимо авторитет западного континента. Только там сейчас деньги и сила, сила и деньги! Поэтому нужно уметь сдерживаться и уметь объяснять:
– Наша задача – обойтись без людей, если хотите.
– Как?
– Очень просто. Пожалуйста. Наполеон говорил: «Gros batallions ont toujours raison!»
Краус старательно выговорил известное французское изречение. Но мистер Тайлсон знает только свой родной язык.
– А что это значит?
– Это значит, что победа решается численным превосходством, мистер Тайлсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87