Видно, скажешь лишнее слово и угодишь…— У тебя язык, дедушка, длинный?— Нет, не речливый! Нет, не зазорно я жил, не на худо, не про так говорил, и колокольному звону я веровал…— А зачем ты, дедушка, веровал?.. ты бы лучше в колокольню не веровал, дедушка!— Нет уж, видно, за слово: скажешь лишнее слово и угодишь.— А как ты узнаешь, дедушка, которое лишнее, а которое не лишнее?— То-то и дело, как ты узнаешь!— А если который немой, не говорит ничего?— А не говорит ничего, попадет за другое.— А кому же не попадет, дедушка?.. Дедушка, скучно?— Да что за веселье! Из любых любую выбрал бы муку! Девять ден я в аду пробыл и ничего: по привычке и в аду хорошо, свыкнешься и кипишь. А тут посиди-ка: холодно, ветер гуляет. Пришла мне навек колокольня, да видно, и по веки, там мое место и упокой.— Дедушка, всем попадет?А мертвец уж тащился на свою колокольню, колотилом подпирался, тряс бородою, и блестел по дороге его мертвецкий белый колпак.Брякнули звонко ключи, щелкнул колокольный замок: там его место и упокой.И сеяла ведьма-чаровница любовные плевелы, зельем чаровала красавая землю-мать.
Глухо и грустно шумело в лесу.Тихие подошли тучи. Покропил дождь.Длинноногий журавль стал на крутом берегу, закрыл глаза. За колючим кустом забулькало по-ежиному.— А я журавлей не боюсь! — шепнула Алалею Лейла, зажмурилась, торопышка такая.И, прижавшись друг к другу, под вербою они коротали ночь.Тихо разбрелись тихие тучи: туча за тучей, облако за облаком. Утренник-ветер, перелетая, обтрясал дождинки. И белый свет рассветился.И восходило солнце, сеяло ясное чистым серебром. И золотые солнцевы метлы смели всю черную сажу ночи. Задушницы Задушницы — вторник на неделе перед Сошествием Св. Духа, называемой зеленой, русальной, клечальной или семицкой. В этот вторник, а также в троицкую субботу («Родители троицкие») поминают покойников. (АМР)

Предрассветные скрытые сумерки стянулись лисьей темнотой.Ветер веянием обнял весь свет и унесся на белых конях за тонко-бранные облака к матери ветров, оставив земле тишину.Унылый предрассветный час.
Белая кошка — она день в окно впускает — лежит брюшком вверх, спит, не шевельнется.Синие огни, тая в тумане, горят на могилах. По молодому повитью дубов лезут Русалки, грызут кору. И, пыль поднимая по полю, плетется на истомленном коне из ночной поездки Домовой.Унылый час.Ангелы растворили муки в преисподних земли, солнца и месяца. И сошлись все усопшие — все родители с солнца и с месяца, и другие прибрели из-за лесов, из-за гор, из-за облаков, из-за синего моря, с островов незнакомых, с берегов небывалых на предрассветное свидание в весеннюю цветную долину.В их тяжком молчании — речь их загадка — лишь внятен: плач без надежды, грусть без отрады, печаль без утехи.А глаза их прощаются с светом, с милой землею, где когда-то, в этот день Зеленой недели , справив поминки, и они веселились, где когда-то, в этот день Зеленой недели и они, надеясь, вспоминали. Но старая мать, Смертушка-Смерть, тайно подкравшись незнаемой птицей, пересекла нить жизни и, уложив в домовище Домовище — домовина, гроб. см.: Барсов Е. В. , Причитания северного края. М., 1872—1882. (АМР)

, опустила в могилу.Вот и тоскуют. А прошлое — прошлые дни — безвозвратно.
Надзвездный мир — жилище усопших.Туда не провеивают ветры и зверье не прорыскивает, туда не пролетывает птица, не приходят, не приезжают, — сторона безызвестная, путь бесповоротный.Унылый предрассветный час. Ангел-хранитель Ангел-хранитель — об ангелах — «300 ангелов солнце воротят» см.: И. Порфирьев . Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях. Казань, 1872. (АМР)

Звездной ночью неслышно по полетному облаку прилетел тихий ангел.— А куда дорога лежит? — взмолились путники ангелу, — третий день мы в лесу, истосковались, Леший отвел нам глаза, кругом обошел: то заведет нас в трущобу, то оставит плутать.— Вы его землянику поели, вот он и шутит.— Ангел! Хранитель! Ты сохрани нас!Ангел послушал, повел на дорогу.А там, на прогалине, где трава утолочена, у кряковистого дуба, сам Леший-дед сивобородый, выглянув, шарахнулся в сторону, а за ним стреконул зверь прыскучий.Сошла беда с рук.— Ты сохранил нас!
Лес истяжный — ровный, без сучьев.Много в ночи по небу Божьих огней.Корни ног не трудят. Ходовая тропа.Путь способный.— Помнишь ты или не помнишь, — сказал ангел безугрознице Лейле, — а когда родилась ты, Бог прорубил вон то оконце на небе: через это оконце всякий час я слежу за тобой. А когда ты умрешь, звезда упадет.— А когда конец света?— Когда перестанет петь Петух-будимир.— Золотой гребешок?..— С золотым гребешком.— А правда, будто ворон в великий четверг купается в речке и все его воронята?— Третьего года купались — у Волосяного моста.— А земля… земля тоже ходит?— На железных гвоздях.— А я хотела бы, очень хотела бы сделаться… мученицей… — задумалась Лейла.Реже лес становился. Открывалась поляна. Ночь уходила и звезды. Падала роса на цветы.И разомкнулась заря.— Мне пора, — сказал ангел, — нас триста ангелов солнце вертят, а уж заря.И так же неслышно по быстролетному облаку отлетел тихий ангел.Рассыпались просом лучи по траве.— Ангел Божий, ангел наш хранитель, сохрани нас, помилуй с вечера до полуночи, с полуночи до белого света, с белого света до конца века! Спорыш Спорыш — бог жатвы, стебель с колосом двойчаткой, черное зерно во ржи, от него квашня хорошо подымается. См.: А. А. Потебня . Объяснения. Н. Ф. Сумцов . Обжинки. Этн. Обоз. 1889. 3. (АМР)

С первым цветом, опавшим с яблонь, опало с песен унывное лелю Лелю — ой, лелю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55