Деревья, меж которых я петляла, спускаясь вниз по холму, были куда более зрелыми. Я отчетливо чуяла запах омелы. На старой, плодородной почве росли твердо укоренившиеся растения. Впрочем, куда важнее зримой красоты был местный запах. Тропинка, на которую я наткнулась, не будучи выложена кирпичом, представляла собой просто хорошо утоптанную землю. Вдоль нее так густо росли папоротники, что пройти там мог только один человек. Где-то неподалеку бежала вода. Еще пуще насторожившись, мы двинулись дальше, пока до боли знакомый, а в нынешних обстоятельствах до жути тревожный запах резко нас не остановил. Чай «эрл грей».
Неподвижно застыв в тени лесной лилии, я упорно искала человеческий запах. Если не считать легкого шума ночных насекомых, кругом царила мертвая тишина.
– Вон там, – выдохнул Дженкс. – Чашка на скамейке. – Он соскользнул с меня и растворился в тени.
Я устремилась вперед. Мои усы подергивались, а ушки стояли торчком. Роща была пуста. Одним плавным движением я забралась на скамейку. В чашке остался один глоток чая, а ее ободок был оторочен росой. Молчаливое присутствие чашки было столь же многозначительным, что и перемена растений. Невесть как мы оставили общественный сад позади. Теперь мы были у Трента на заднем дворе.
Упершись ладонями в бока и хмурясь, Дженкс устроился на ободке чашки.
– Ничего, – пожаловался он. – Ни черта, я от этой долбаной чашки чая не чую. Я должен попасть внутрь.
Спрыгнув со скамейки, я непринужденно приземлилась на траву. Запах жилья был сильнее с левой стороны, и мы последовали туда по земляной тропинке сквозь папоротники. Вскоре запах мебели, ковра и разной электронной аппаратуры стал очень сильным, и я ничуть не удивилась, обнаружив эстраду на открытом воздухе. Затем я огляделась и различила силуэт сетчатого покрова. По нему вилась ночецветная лоза, чей аромат силился пробиться сквозь человеческий смрад.
– Рэчел, постой! – воскликнул Дженкс, дергая меня за ушко, едва я только собралась ступить на покрытые мхом доски эстрады. Что-то задело мои усы, и я осадила назад, проводя по ним передними лапками. Усы были липкими. Липкими тут же стали и лапки, после чего я нечаянно приклеила себе ушки к глазам. В дикой панике я села на ляжки. Проклятье! Я влипла!
– Прекрати себя растирать, Рэчел, – настойчиво произнес Дженкс. – Сиди смирно.
Но я ничего не видела. Мой пульс резко участился. Я попыталась крикнуть, но мой рот оказался наглухо заклеен. В горле у меня застрял привкус эфира. В панике я взбрыкнула, и сзади тут же донеслось раздраженное гудение. Я с трудом могла дышать! Что это была за липкая дрянь?
– Кончай, Морган, – практически зашипел Дженкс. – Прекрати со мной драться. Я сниму с тебя эту пакость.
Я постаралась справиться со своими инстинктами и припала к земле, дыша быстро и неглубоко. Одна из моих лапок пристала к усам. Было чертовски больно. Все, что я могла сделать, это не начать кататься по земле.
– Порядок. – От крылышек Дженкса долетел ветерок. – Сейчас я коснусь твоего глаза.
Мои лапки подергивались, пока Дженкс снимал с моего века липкую дрянь. Пальцы фейка работали ловко и нежно, но боль была такая, как будто он натурально мне веко отрывал. Затем боль прошла, и я опять смогла видеть. Я прищурила один глаз, пока Дженкс потирал ладонями, скатывая между ними небольшой шарик. Сыпавшаяся с него феечная пыльца заставляла его светиться.
– Ну как, получше? – спросил Дженкс, глядя на меня.
– Чертовски, – пропищала я. Писк вышел еще невразумительней всех предыдущих, поскольку мой рот по-прежнему был наглухо заклеен.
Дженкс отшвырнул шарик прочь. Липкая пакость была теперь покрыта пыльцой.
– Лежи смирно, и я отчищу тебя скорее, чем Айви какого-нибудь мужика аурой придавит. – Дженкс принялся дергать за мою шерстку, обращая липкую дрянь в небольшие шарики. – Извини, – сказал феек, когда он дернул меня за ушко, и я взвизгнула от боли. – Я тебя предупреждал.
– Насчет чего? – прочирикала я, и Дженкс невесть каким макаром впервые меня понял.
– Насчет липкого шелка. – Скроив гримасу, он от души дернул меня за шерстку, вырывая целый клок. – Именно так меня вчера и поймали, – злобно добавил феек. – У Трента по всему вестибюлю выше человеческого роста растянут липкий шелк. Дорогущая ерундовина. Просто удивительно, что Трент повсюду его использует. – Обработав мне один бок, Дженкс перелетел к другому. – Липкий шелк – традиционное средство защиты от фей и фейков. Его можно отчистить, но на это уходит время. Зуб даю, что по всему пологу идет сеть. Вот почему здесь нет ничего, что летает.
Я дернула хвостом в знак того, что понимаю. Я слышала о липком шелке, однако мысль о том, что я могу на него наткнуться, даже не приходила мне в голову. Для любого существа крупнее ребенка это была всего-навсего паутина.
Наконец Дженкс – закончил, и я ощупала свой носик, прикидывая, той же он формы или нет. Затем Дженкс снял шляпу и засунул ее под ближайший камень.
– Лучше бы я захватил с собой меч, – сказал он. Борьба за территорию между феями и фейками была столь ожесточенной, что, раз Дженкс выкинул свою броскую шляпу, я могла жизнью поклясться, что ни фей, ни фейков в этом саду нет.
Легкая аура покорности, от которой Дженкс весь день страдал, начисто испарилась. С точки зрения фейка весь сад отныне принадлежал ему, раз здесь не было никого, кто мог сказать иначе. Дженкс стоял рядом со мной, властно положив ладони на бедра и со свирепым видом озирая эстраду.
– А теперь смотри, – сказал Дженкс, стряхивая с себя облачко феечной пыльцы. Его крылышки лихорадочно замахали, обращаясь в смутное пятно и сдувая светящуюся пыльцу в сторону эстрады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163