Они покуривали махорку, удивляясь, что за дурак по-прежнему продолжает трудиться в старом депо. Судя по звукам, дурак трудился кувалдой.На самом деле дураков было двое, не считая машиниста недавно пришедшего поезда. Один из них неторопливо загонял костыль в шпалу, а второй, сидя рядом на корточках, следил, чтобы машинист не мог выдернуть правую ладонь из-под шляпки костыля. Костыль вошел почти до конца, и шляпка придавила ладонь к металлу.Лицо взрослого, обычно румяного мужчины было бледным, по нему стекал пот. Он, верно бы, орал, но рот у него был заткнут грязной тряпкой.— Будешь орать? — спросил парень, державший кувалду.Несчастный интенсивно покрутил головой. Каждая черта его бледного и потного лица свидетельствовала — он не сделает ничего, что могло бы вызвать неудовольствие мучителей.Второй допросчик вырвал у него изо рта грязную тряпку. По ней стекали кровь и слюна.— Куда делся вагон?! Говори, кочегарная душа!— Ничего не знаю. Богом клянусь, ничего не знаю, — прохрипел машинист.Отсутствие вагона обнаружилось час спустя после прибытия поезда. Машинист, уныло предвкушавший беседу с ЧК, не удивился двум молодым людям, изъявившим желание поговорить с ним. Печальный фатализм машиниста сменился легким беспокойством, когда его повели не на площадь, а к заброшенному депо. Когда же на вопрос о судьбе злосчастного вагона он ответил пожатием плеч, испуг сменился ужасом. Парни, сказавшие, что их послал какой-то Князь, сперва просто избили машиниста, а потом начали пытать с использованием всех инструментов, которые попадались на глаза. Кувалда и костыль оказались последними средствами.— Ребятушки, — опять заговорил машинист, — ничего я про ваш спирт не знаю. Ночью его от состава отцепили. Сами посудите, украл бы я вагон спирта, так нешто бы вас или чекистов дожидался? Я сразу бы убег.Петька-Кистень, прошедший в князевской банде весь сложный путь от шестерки до валета и перенявший от хозяина некоторые навыки прикладной психологии, взглянул машинисту в глаза:— Он и вправду ничего не знает. Можно ему еще одну руку раскурочить. Но, думаю, дохлое дело. Посуди, Никола, зачем этой паровозной гниде деньги, если обеих рук нет? Нет, знал бы — сказал.Никола согласно кивнул. Машинист, еле сдерживая стон, кивнул тоже.— И вообще, — продолжил Кистень, — надо было с самого начала не в угольной шелухе ковыряться, а пройти по кабакам. Я не верю, чтобы наш спирт в Рязани выпили. Он, видно, уже здесь. Так что пошли.— А с этим чего?Кистень удивленно посмотрел на товарища, все еще державшего кувалду — как можешь не понимать? Тот кивнул, взмахнул молотом. Машинист закричал, увидев, что этот удар нацелен не на руку. * * * — Героический поступок, товарищ Назаров, героический. По-другому не скажешь.Чуланин быстро ходил по кабинету, от стены к стене, заложив руки за спину.— Дело архисерьезное, товарищи. Придется мне выходить на самого Дзержинского. Без его прямой санкции оборотней не раскрыть.Чуланин задумался и провел в этом состоянии около минуты. (Назаров даже засек по часам.) Потом пришел к решению.— А ведь было бы неплохо для дела революции одним ударом всю банду и кончить, так, товарищи? Хотя уголовные дела не по моему профилю, но про Князя я слышал. До прошлой осени был налетчик средней руки. В октябрьские дни примкнул к нашим, сколотил целый отряд и, пока красногвардейцы на баррикадах сражались, прошелся по московским особнякам. Потом связался с анархистами, ночевал со своими людьми в особняке на Малой Дмитровке. Теперь окончательно ушел на дно. Есть у него отличительная черта — интересует Князя не столовое серебро, а особо дорогие вещички. Если с ним связаны чекисты, тогда понятно, почему до него еще никто не добрался.Чуланин внимательно взглянул на Назарова.— В Чека с этим делом обращаться нельзя, пока я лично с товарищем Дзержинским не переговорю. Милиция у нас только формируется, ей Князь не по зубам. Товарищ Назаров, раз вы это дело уже начали, к тому же такой неплохой боец, почему бы вам его до конца не довести?— Найти Князя?— Конечно. Найти и сказать, что спирт на товарной станции. Пусть он со своей бандой завтра утром явится на подъездные пути в условленное место, где якобы должен стоять вагон. Там мы его и накроем. Взвод красноармейцев в засаду посадить — это я обеспечу.— Идея хорошая, — сказал Назаров. — Только я по этим делам не специалист. Бандита, если надо, пристрелю, а шастать по малинам душа с молодости не лежит.— Понимаю, все понимаю. А у меня, думаете, лежит душа к этому кабинету? Но революция сказала «надо»… Мы тут только-только начали свою контрразведку создавать. И есть у меня один человек на примете. Он вас подстрахует, поможет. Но без вас будет не обойтись. Вы этот вагон видели, морды и клички бандитские запомнили, геройства вам не занимать. Справитесь с делом, я сразу обеспечу вам повышение в должности. Останетесь при московском гарнизоне.— Да мне бы в отпуск. Так с войны дома и не был.— И это устроим. Отпуск выпишу хоть завтра. И усиленный паек. И мандат такой выпишу, что все двери откроет, что никто с любыми вопросами и на пушечный выстрел не подойдет. Самый главный, самый окончательный мандат вам выпишу. Главное — надо за эту ночь Князя найти и привезти на вокзал. Нельзя, чтобы такая банда безнаказанно грелась от пламени революционного пожара.Назаров глубоко вздохнул и пристально взглянул на Чуланина. За считанные секунды он взвесил все за и против. И понял, какие выгоды ему может сулить успех операции, кроме возвращения народного достояния российскому народу. Совсем не помешает получить в придачу к охранной грамоте и некую власть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124