– А что ж он кроме бабок может попросить?
– Тем он и опасен, что темная лошадка, – гость старался совсем уж внагляк не демонстрировать, что не сиавит майора ни в хрен. Гость решил сегодня подавить на Ивана Ивановича по одной простой причине. Пора было и майору побегать по городку, гузку растрясти. Чтоб кипеша стало еще больше. Да и ваще слишком хило вкалывает майор на дядю. Хочет и рыбку съесть и на подполковника сесть.
– Ну, ежели нашелся герой, так на всякого героя найдется свой геморой. Я подчиненным подмигну, они ему мигом рога поотшибают.
* * *
ПОНЕДЕЛЬНИК 11.21
Макар сделал свое дело, Макар может уходить. Шрам беззвучно указал дядьке Макару на дверь, и тот на цирлах испарился.
Майор покоился в кресле оплывшей грушей. Попа вдвое шире плеч, руки безвольно по швам, потные потеки у висков. Глаза у майора были как одуванчики: широкие, желтые и без всякого осмысленного просвета. Большую ошибку сделал майор, явившись сюда «сам-бля без ансам-бля». Привык, понимаешь, что он в Виршах царь и бог!
– Ты хороший, но опасный, – прибито вещал майор, – Ты серьезным людям поперек глотки стал. У меня какая основная работа? Чтоб в Виршах бардак не прекращался. Чтоб всякий серьезный инвестор тысячу раз подумал, прежде чем в наш нефтяной гигант бабки вкладывать, – в вытаращенных желтых шарах майора не было и намека на волю. Только отражалась ополовиненная в одиночку бутылка бальзама и недопитая чашка крепкого кофе.
– И кому это нужно? – поторопился спросить Шрамов, пока не кончилась пленка во внаглую лежащем у его правой руки диктофоне, – Играй, гармонь, рассказывай, всю правду говори, – подхлестнул он не больно по щеке готового окончательно отрубиться мента.
– Я – не гармонь, я – майор. Директору гиганта нужно и тем, с кем он в бирюльки играет. Они завод американцам надумали продать. И по официальным бумагам сумма выходит вроде бы нормальная – при нынешней-то криминогенной обстановке в районе. Да только вот она у меня где – криминогенная обстановка, – майор нашел силы собрать воедино пальцы одной руки, – В кулаке! Сделаю чик-чирик, и завтра старушки смогут в сберкассу за пенсией посреди ночи шастать. А тут ты появляешься, начинаешь палки в колеса совать.
– В натуре выходит, – направил на путь истинный «добровольное» признание Иваныча Шрам, – Часть лавэ пронырливые америкашки вручат директору в кожанном саквояже?
– Три четверти. Столько, на сколько завод реально больше весит. Черным налом. А тут ты появился и ужом в жопу пролезть норовишь...
– А как вы, уважаемый Иван Иванович Удовиченко, лично способствовали тому, чтобы в городе не спадала криминогенная напряженность? – еще пуще заторопился Сергей, видя, что лента в окошке диктофона убывает с катастрофической скоростью.
– Ну вот, например, есть в Виршах четыре кодлы.
– Теперь уже три.
– Точно, Пырей на гавно сошел. Остались бригады черного Альберта, Словаря и Милюты. И моя задача, чтоб никто из них круто не поднялся и круто не опустился бы. И чтоб дальше шмона ларьков нос не совали. Но зато, чтоб ларьки шмонали с поросячьим визгом и пальбой из незарегистрированного оружия.
– А остальные?
– Новичков приходится отсекать. Как, например, следует отсечь и тебя. Спалить на чем-нибудь. Слушок дошел, что ты в бегах. Вот хочу в Москву бумажный запрос отправить. Пусть по косвенным данным пошуруют.
– А еще какие грехи за тобой водятся?
– Ну, еще случаи на производстве бывают. Вот, например, наш лесник заинтересовался, на каких таких основаниях компания «Акация плюс» лес под городом валит и финам продает.
– И?
– Пока решили лесника в живых оставить. Пока.
И тут как раз диктофон забастовал. Пленка кончилась. Сергей только скрипнул зубами. Много, но далеко не все порасказал ему под запись насосавшийся в одиночку хитрого бальзама майор.
Опять в дверях с немым вопросом на фотокарточке сфокусировался Мартын. И поскольку теперь чего уж там, Шрам спросил:
– Ну, хвались, старый бес, чем это таким ты нашего гостя угостил?
– Трошки белены, трошки полыни, трошки глазных капель... У меня полный рецепт вид батька залышився. Думаешь, так просто було пэльку заткнуть жильцам «моей хаты», чтобы вони никуды не скаржились?
– Хотел я отдельное подразделение по гомеопатической аптеке создавать, а теперь вижу, что круче тебя аптекаря не найти, – уважительно выыдал Сергей Шрамов.
Однако не только на знании дядькой Макаром народных средств по развязыванию языка основывалось «чистосердечное признание» майора Ивана Ивановича. Следует учесть и то, что майор последние полчаса, как раз пока крутилась кассета, сидел примотанный к креслу скотчем по рукам и ногам. Нет, его не били. Форменные штаны и трусы бессовестно спущены, а к вжавшемуся морщинистому мужскому достоинству тем же скотчем был примотан динамитный патрон с вермишелиной бикфордового шнура.
А на столе в пепельнице все это время тлела пузатая сигара. И попробовал бы майор не быть откровенным!
* * *
ВОСКРЕСЕНЬЕ 18.06
Виталий Ефремович с неудовольствием посмотрел, как майор заглотил третью рюмку водяры – ведь и двадцати минут с начала базара не прошло. Когда-нибудь хронь доведет Иваныча до цугундера. Но сейчас драть за слабость старикана не имело понта. Сейчас следовало настропалить майора на борзого новичка:
– Не говори «гоп». Серьезный герой. Команду Пырея распинал – он. Илью, Муромца местного, успокоил – тоже он, – гость не выразил вслух свою главную предьяву к темной лошадке. Пр всем повадкам, даже не столько по повадкам, сколько на уровне кишок, Виталий Ефремович учуял, что Храм – из воровского сословия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88