С другой стороны Серега в тюремной библиотеке не художественные книги заказывал и знал, что современная подслушивающая аппаратура может многое, если не все.
– Все еще фиговей? – перестал болтать ногами не дождавшийся ответа от командира Антон. Явно был он под кайфом размером в один добрый косяк. Говорил, удлиняя втрое каждую гласную букву.
– Не бери в голову, – сделал Шрам веселое зубастое лицо, – В общем, не пора ли нам «пора в Питер переметнуться»?
– Сейчас? – не шибко удивился привыкший к резкой смене задач хакер.
– Ну... Минут пять еще есть, – посмотрев на снятые в память об Александре Павловиче с зачеркнутого Пырея котлы, потом на схему оперовских маршрутов, определился командир.
Жгла Сергею кожу сквозь ткань кассета. Во-первых, если по дороге заметут, то кассета не сыграет на цели самого Шрама. Ее присовокупят к вещдокам, и какой-нибудь следак просто получит в зависимости от коммуникабельности звездочку или шило в почку. Во-вторых, не верится, что те, кто в шутку назвался политически агрессивными белорусами, перестали пасти Сергея Шрамова, поверив, будто через неделю он созреет добровольно поделиться информацией, как последний активист. Для этих внешнеразведывательных граждан проще как бы невзначай проверить и обчистить Шрама на любом отрезке трассы «Вирши-Петербург».
Из переулочка вырулила пара сероголовых, по форме... пошла расстреливать глазами улицу в противоположную сторону.
Отдавать, или не отдавать? Знал бы сергей про такой затык заранее, обучился бы компьютерной премудромти у того же Антошки, перевел бы звук в компьютерные цифры и заслал бы на потаенные адреса в интернете. Знал бы – где упадешь – перинку подстелил. Отправить кассету с пацанами из второго набора?
– Значит так, – сворачивая газету, заговорил Шрамов, – Каждый канает в одиночку. Завтра в четырнадцать ноль-ноль пересечемся на «Техноложке» у игровых автоматов. На выходе с эскалатора. Если меня не будет завтра, торжественная встреча перекраивается на послезавтра. Если я не объявлюсь послезавтра, значит мы разошлись, как в море корабли. Тебе остается вся техника на хазенде в Виршах и щепотка лавэ на текущие расходы, – Сергей сунул бойцу аналогичную пачку сотенных в банковской упаковке.
– А доллариями нельзя?
– Не пухни, – хмыкнул Шрам.
В пользу того, что Антон не ишачит на постороннего дядю, малявилось такое соображение: врядли немеряно крутые гереушники не вмешались бы сами, начни хачики в застенке над непростым пацаном измываться.
– Ну будь здоров, – выпрямился с лавки Шрамов, сверившись с тикающим наследством Александра Павловича. И не оглядываясь, пописал прочь.
Шрам не воспользовался разведанным дядькой Макаром маршрутом, береженого Бог бережет. Свернув в глухой и пыльный транспортный проезд, Сергей тормознул частника, и тот в два притопа педали подкинул нелегала к главным воротам Виршевского нефтекомбината.
Здесь как раз все было готово к отправлению. Безшумно работали моторы двух иностранных расписанных рекламой масла «Мобил» навороченных по последнему слову техники автобусов. Вокруг курлыкала не по русски пестрая толпа отъезжающих. Вся та шелупонь, которую помпезно приволок на хвосте в Вирши и бросил мистер Смит: клерки, секретутки, обслуга.
Махнув перед носом изготовленной Антоном карточкой, Шрам пришпилил ее вместо ордена и сунулся в остужаемый кондишеном салон. Запирающий проход подтянутый мальчик в серой, похожей на ментовскую, форме что-то спросил.
– Донт андэстэнд, – надменно отчеканил Сергей, отодвинул мальчика плечом и внедрился в искусственную прохладу салона. Что там было накалякано на карточке, Шрам не знал, но что-то именно такое, разрешающее хоть на голове в иностранном автобусе стоять. И в спокойной обстановке понюхать и пощупать низовых америкашек. Авось, и барабан среди них удастся воспитать.
Забравшись поглубже, Сергей нашел незанятые кресла и сдвинулся к окну. Рот зафиксировал на белозубой улыбке, а глазам приказал бросать косяки во все стороны. Из всех возможных путей отступления из Виршей, это был самый кучерявый вариант, но и он мог дать осечку.
Минут пятнадцать ничего не происходило. Разве что набившиеся в автобус туземцы, те, которые успели похмелиться, из распирающего энтузиазма запели что-то вроде «У Мэри был барашек». Разве что рядом на кожаную подушку приземлилась задницей курчавая подружка цвета шоколад и запела вместе со всеми. Жаль, по голосу не Элла Фитцжеральд. И слава Богу, по формам не Элла Фитцжеральд, иначе раслющила бы простого русского парня.
В один из косяков Шрам зафоткал вошедшего в автобус и как-то не по делу профессионально пристально стрельнувшего вдоль кресел шурупами архаровца. Просек тот что-либо в неяркой атмосфере салона, шут его знает, но колючеглазый индивид нашел себе место на переднем сидении и сделал вид, что так и надо. Наверное, у архаровца тоже имелась какая-нибудь ксива для мальчика на входе. И если до этого Шрам бодрился, а в душе сопли жевал, перебирал в уме измены и пересчитывал зубья у вил, то тут же подобрался, поджался, собрался и превратился в опасную бритву.
Автобус тронулся, америкашки загалдели, как стая сорок. Через три ряда спереди зашипела открываемая «Фанта». Через пять минут автобус оказался за пределами Виршей.
А в оставленных Виршах по Шрамову, пардон, по Храмову крепко скучали.
– Вы уверенны, что Храмов еще в городке? Что он еще не просочился сквозь заставы, не слился в реку по коллекторной трубе, и не улетел, как немецкий шпион, на аэростате?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88