Тут взгляд его упал на опустошенную бутылку джина.– Уже выпил, сволота? – возмутился Степанов.– Кто сволота? Я?! – осерчал Худойконь. – Опять обижаешь, старик!Ротмистр осуждающе покачал головой и вернулся к своим обязанностям, которые заключались в управлении кораблем, брошенным сейчас на волю волн и ветра, в ориентации по компасу и примитивным навигационным приборам. А он вместо этого лазил с полковником по трюму в поисках лазутчиков. В это время штурвал вращался то вправо, то влево, паруса беспорядочно хлопали при порывах ветра и раскачивали корвет. В результате судно совершало зигзагообразные, а порой и круговые движения. Внезапный порыв ветра мог снести мачту, а то и того хуже – разрушить судно. Непорядок!..С атаманом пришлось разбираться полковнику Строганову, чтобы дело не дошло до глубокого запоя. Сергей подошел к казаку, поднял с пола вторую непочатую бутылку, затем вынул из слабеющей руки опустошенную на три четверти литровую емкость. Атаман открыл глаза и сыпанул отборным матерком.– Ты что, очумел? Вот лярва! Истинно граф! Подлая дворянская душа! Положи на место, где взял, не то пальну из пистоля!При этих словах казак направил ствол пистолета в живот полковника. Сергей, пристально глядя в глаза пьяному вояке, осторожно поставил на палубу полную бутылку, а из другой, почти опустевшей, сам сделал большой глоток. Кузьма Худойконь положил пистолет на колени, зубами живо откупорил новую бутылку и отхлебнул чуток, граммов этак двести.Сергей незаметно завел левую руку за спину, вытащил из-за пояса пистолет и немедленно направил ствол на бывшего пирата.– Смелее стреляй! – ухмыльнулся еще более окосевший казачок. – Граф! Неужели совесть позволит шмальнуть в израненного боевого товарища? А как же твои разговоры про то, что человек человеку друг, товарищ и брат?Строганов быстро шагнул вперед, подкинул пистолет, ухватил его в воздухе за ствол и, сделав молниеносный выпад, ударил атамана рукояткой по макушке, оглушив потерявшего над собой контроль здоровяка.Казак мотнул головой, чуб с проседью упал на лоб, прямо на глаза, повязка сползла с головы, оголив давно обрубленное ухо. Серега прислушался – дышит? Словно подтверждая факт своего существования, казак громко захрапел.«Вот и славно, пусть немного отдохнет. Сон – лучшее лекарство! – удовлетворенно подумал полковник. – Раны быстрее зарубцуются».Юнга помог Строганову оттащить атамана в каюту. Там его уложили в дальнем углу и накрыли одеялом, предварительно связав. Теперь можно спокойно ставить паруса и управлять ими.Ипполит подсказывал снизу, какие снасти отвязывать, какие фалы и шкоты натягивать, что ослабить, а что отпускать. После многочасовых манипуляций с постановкой новых парусов корвет заметно добавил ходу. Это была изнурительная, но необходимая работа, ибо после камнепада паруса представляли собой сплошные обрывки. Глава 10ИППОЛИТ В РОЛИ ДЕДА МАЗАЯ Вскоре выяснилось, что наши мореплаватели сбились с курса, которому следовали ранее. В принципе, в этом не было ничего удивительного, ведь свое местоположение они знали очень приблизительно.Во-первых, в ходе боя они хаотично маневрировали, во-вторых, некоторое время корабль плыл без рулевого, в-третьих, ротмистр часто отвлекался, так как был занят руководством постановки парусов. Ипполит Степанов, расстроенный нечаянной ссорой с графом, а затем и перебранкой с Кузьмой, не сразу пришел в себя. Старый ротмистр, стоя у штурвала, непрерывно извергал ругательства, проклиная себя, друзей, судьбу, азиатских пиратов и все на свете. Когда старик спохватился и стал исправлять курс, то было уже поздно, они отмахали не менее полусотни миль, вернувшись почти к месту извержения.На горизонте вновь курился вулкан, столкновения с которым они недавно так счастливо избежали. Корвет, испытывая судьбу, стремительно шел прямо на эту гигантскую огнедышащую гору. Фортуна словно насмехалась над ними, создавая все новые и новые препятствия на пути к цели. В борт корабля ударялись стволы вырванных с корнями деревьев, попадающиеся прямо по курсу. Казалось, что начался лесосплав, какой бывает на сибирских реках.Вскоре юнга заметил на огромном ветвистом стволе, подтопленном в воде, группу людей. Видно, вулканическое извержение вызвало гигантские волны, которые затопили окрестные острова и атоллы, вырвали с корнями деревья, смыли хижины и людей. Наперерез корвету дрейфовала еще одна большая коряга, крыша из сучьев и веток, тростниковый плот, куски плетеной стенки хижины.
Ипполит сумел взять право на борт и направил парусник к терпящим бедствие аборигенам, которые громко кричали, взывая о помощи. Юнга и Строганов скинули трап и концы веревок, чтобы плавающие в воде несчастные люди смогли уцепиться за них и заползти на корабль. Едва борт судна поравнялся с ближайшим деревом, как вся эта дикая орда, толкаясь и брыкаясь, рванулась вплавь к спасительным канатам. Экипаж поднимал из воды женщин, мужчин, детей. На прочих плавсредствах поднялся плач, крики и стоны, люди желали поскорее оказаться в безопасности, на палубе большого корабля. Степанов вел «Кукарачу» кругами, и экипажу постепенно удалось подобрать всех несчастных дикарей. На борт поднялись двенадцать взрослых женщин, семь мужчин, двадцать пять детей и подростков. Человеколюбие – дело хорошее, святое для цивилизованного человека. Но чем кормить и поить спасенных? Путешественники выделили на каждого из них по полкружки воды, а из еды – по половине сухаря.– Если они не подскажут, где расположен остров с их сородичами, то плохи наши дела. Как их удержать в повиновении?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106