— Нет, надо бежать из этой страны и немедленно, — шепнул один из финансистов, Рубин, Шахновскому.
— Куда бежать, мы под колпаком, ты разве не понял? — зло отозвался тот.
Наблюдая из окна за исходом финансовой гвардии России, Сизов заметил:
— Лучшие мозги России — семь евреев и татарин. Смешно.
На этом неприятности для олигархов не кончились. Оказалось, что за время, пока они беседовали с руководством Временного Военного Совета, в их офисы успели вломиться энергичные молодые люди с погонами офицеров и штатскими манерами. Процесс национализации начался незамедлительно. Горячие головы предлагали национализировать все, вплоть до последних парикмахерских и магазинов, но Соломин на это не пошел.
— Как раз мелкооптовая торговля у наших «бизнесменов» получается лучше всего. Пусть себе торгуют.
Самой трудной проблемой было оторвать рубль от курса доллара. Раньше, при социализме, это удавалось чисто искусственными мерами. Теперь же Соломин объявил о переходе рубля на золотой номинал. Одновременно была разрешена свободная продажа золота. Ожили Колыма и Магадан, курс золота неизменно рос, и добыча ценных металлов перестала приносить убытки. Первоначально возник обширный теневой валютный рынок, но нефтяной кризис сильно подорвал доверие к доллару, тот подешевел настолько, что фарцовщики начали более охотно брать за единицу расчета евро. Большую часть добытого золота закупало государство, устроив жесточайшую войну «Ингуш-золоту» и всем остальным подпольным цеховикам-перекупщикам. Одновременно Временный Военный Совет утвердил «Земельный кодекс», разрешающий свободную продажу и скупку земли. Специальный Земельный банк должен был обеспечить операции живыми деньгами. Идея едва не закончилась крахом. Тысячи колхозов, совхозов и фермеров бросились в банк, выпрашивая ссуды под залог своих земельных угодий. Уставного капитала оказалось слишком мало. Тогда волевым приказом Соломин перевел дополнительные средства из Центробанка, что и спасло аграрных банкиров. Из-за этого решения Соломин надолго вошел в конфликт с директором Центробанка Анохиным, и лишь вмешательство Сизова разрешило этот небольшой, но принципиальный кризис.
Пришлось прибегнуть и к традиционным формам пополнения казны еще со времен Ивана Грозного — введению государственной монополии на продажу спиртного. Спиртовая мафия развязала настоящую войну за сохранение своих привилегий, но была уничтожена под корень апробированными методами бывшего танкиста Доронина.
Приток медикаментов из-за рубежа иссяк, и теперь уже государству пришлось искать возможности производства в стране нужных лекарств или закупать их через третьи страны и вводить на них фиксированные, заранее убыточные цены. И тут же, мгновенно, появился теневой рынок медикаментов, бороться с которым было очень сложно.
Самыми трудными были первые полгода после введения эмбарго. Встали целые отрасли промышленности, например, автомобилестроение. Замер конвейер ВАЗа. Сотни машин так и остались на потоке без импортных комплектующих. Застыли нефтяные «качалки», все хранилища были заполнены «черным золотом». В Тюмени и Поволжье нефтяным магнатам удалось спровоцировать рабочих на забастовки, испугав их неизбежной потерей длинного рубля. Забузили было и в Тольятти, но Соломин лично побывал на местах и спокойно и уверенно разъяснил забастовщикам политику своего правительства. Собрав в Москве директоров крупнейших производств, пострадавших от введения эмбарго, премьер-министр быстро разъяснил им существующее положение вещей:
— Эмбарго, это всерьез и надолго. Ищите смежников и покупателей внутри страны. Длинного доллара больше не будет.
Первый полностью отечественный автомобиль сошел с конвейера в Тольятти уже зимой. К этому времени цена на бензин упала до невероятно малых величин. На фоне общемирового энергетического кризиса эти цены выглядели, как сказки Шахерезады. Булка хлеба стоила в несколько раз дороже, чем литр бензина. На автомобильном рынке наблюдался ажиотажный спрос. Новые машины расхватывали, как горячие пирожки. Основными покупателями стали офицеры, получившие соответствующие дотации, и фермеры, старающиеся приобрести на полученные кредиты как можно больше техники.
Гораздо труднее решались вопросы с продовольствием. Крупные города типа Москвы и Питера привыкли кормиться поставками из-за рубежа. Столичные экспедиторы рванулись в российскую глубинку, сметая за баснословные для тех мест цены говядину и свинину. Но Россия никогда бы не смогла прокормить себя, если бы не поставки китайского риса, мяса и пшеницы. Удавалось закупать пшеницу и совсем уж в экзотических странах вроде Египта, через посредничество все того же Китая. Россия расплачивалась со своим южным соседом бензином, дешевым электричеством, поставкой оружия и поддержкой политического курса Поднебесной в отношении Тайваня. На рынок России хлынул поток дешевых китайских товаров. Трикотаж и электроника, знаменитые китайские термосы и велосипеды, все то, что перестала закупать Америка, перекочевало теперь в Россию.
Парадоксальность ситуации заключалась в том, что введение эмбарго даже помогло решить некоторые проблемы с продовольствием. Весь рыболовецкий флот страны лишился своих иностранных заказчиков. С упорством, достойным лучшего применения, десятки патрульных самолетов и кораблей ВМС США следили за тем, чтобы не дай Боже какой-нибудь русский траулер не перегрузил выловленную селедку на борт американской плавбазы. Поневоле рыбакам пришлось развернуться в торговле вглубь страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106