Десятки женских голосов закричали что-то бессмысленно-истеричное. Среди месива искалеченных, разорванных и обожженных людей, на залитом кровью полу копошились раненые и контуженые, бессмысленно тыкаясь друг в друга и увязая в растерзанной человеческой плоти. Вой и стоны пострадавших разносились далеко по всему перрону.
Всего при взрыве погибло шестнадцать человек, пятеро остались инвалидами, еще тридцать было ранено и контужено.
Через три дня новый взрыв прогремел на станции «Савеловская», а еще через три досталось «Октябрьскому полю». В обоих случаях бомбы оставляли прямо на перроне, жертв, к счастью, было меньше. Затем последовала недельная передышка, и еще три взрыва громыхнули точно по такому же сценарию.
Были усилены наряды милиции, у всех входящих в метро начали проверять сумки и пакеты, к работе подключили специально подготовленных собак, на перронах установили дополнительные камеры слежения, но ничего не помогало. По телевидению высокопоставленные чины милиции просили москвичей быть внимательными, бдительными, сообщать о каждом сомнительном предмете дежурному милиционеру. Трижды на станциях метро вспыхивала паника из-за обнаруженных подозрительных пакетов и свертков, но тревога оказывалась ложной. Руководство Временного Военного Совета требовало от сыскарей результата, но его не было.
Все понимали, что работает одна и та же группа, во всех случаях использовалась схожая самодельная взрывчатка, и даже пакеты, склеенные криминалистами из оставшихся ничтожнейших кусочков полиэтилена, были однотипные, с ковбоем «Мальборо» на фото. Последние три раза бомбы закладывались в урны. Те, массивные, бетонные, хотя и ослабляли силу удара — большая часть взрывной волны уходила вверх, но люди продолжали гибнуть. Многие жители столицы не решались пользоваться самым удобным видом городского транспорта. На борьбу с террористами были брошены лучшие силы МВД и ФСБ. Опрашивались тысячи людей, многократно просматривались все записи камер слежения. Результата пока не было.
Вечером субботнего дня вся следственная группа, собравшись в одной комнате, пыталась использовать метод мозгового штурма и понять что-то новое, скрытое от них до сих пор.
— Почему они перестали подкладывать бомбы в вагоны? — спросил Воронов, следователь по особо важным делам от министерства внутренних дел.
— Может, это показалось им очень опасным?
— Конечно. И взрывчатка, и взрыватели у них самодельные, я бы с такими никогда работать не стал. Они боятся тряски, нестабильны, — заметил специалист-подрывник, майор с лицом, испещренным мелкими ямками от некогда взорвавшейся рядом с ним самодельной бомбы. Минеру тогда повезло, бомба была маломощной и без оболочки.
— Последние три раза бомбы подкладывались в урны, — напомнил Воронов.
— Ну, просто все забытые пакеты вызывают сейчас подозрение и панику. Как раз перед этим по телевидению показали сюжет про ложную панику на «Комсомольской».
— Может, убрать со станций все урны? Так делали в Англии в период борьбы с ИРА, — предложил кто-то.
— Значит, будет больше жертв. Нет уж, пусть урны останутся. Они хоть немного ослабляют взрывную волну.
Все разговоры прервало появление Волошина, первого заместителя министра внутренних дел. За ним шел человек, лицо которого было знакомо всем присутствующим.
— Господа, знакомьтесь. Юрий Лужный, наш известнейший артист, вызвался помочь вашей бригаде.
Полтора десятка глаз взглянули на знаменитого экстрасенса и гипнотизера не очень дружелюбно. Лужный прославился своими психологическими опытами. Он умудрялся одновременно делать сразу несколько дел: решать в уме арифметические задачи, считать буквы в читаемом ему тексте, диктовать и при этом самому писать диктант.
"Сейчас начнет рассказывать про чудеса телепатии, " — решил Воронов, заранее морщась. Словно прочитав его мысли, Лужный примиряюще поднял вверх ладони рук:
— Нет-нет, мне не нужно что-то особенное, просто я прошу предоставить мне пленки видеозаписей на тех станциях, где произошли взрывы. И скажите мне, каков примерно завод часового механизма?
— Мы имеем дело с электронными таймерами, самыми обычными, бытовыми. Так что определить трудно, но мы считаем, что завод ставится от тридцати минут до двух часов.
— Значит, мне нужны пленки последних трех часов перед каждым взрывом.
— Хорошо, только это материалы следствия, выносить их из здания нельзя, — предупредил Воронов.
— Мне нужен только видеомагнитофон и удобный стул. Если к тому же мне выделите отдельное помещение, я буду вам предельно признателен.
К удивлению всех, отдельный кабинет в битком набитом здании для экстрасенса нашли, и Воронов решил, что без гипноза тут явно не обошлось. Сняв пиджак и галстук, Лужный засучил рукава, помассировал лицо. Несколько минут он сидел, опустив руки на колени и склонив голову, затем включил монитор. За повседневными хлопотами об артисте постепенно забыли. Лишь под утро Воронов, проходя мимо знакомого кабинета, вспомнил про иллюзиониста и, приоткрыв дверь, заглянул внутрь. Лужный по-прежнему сидел перед монитором, курил сигарету, судя по густому дыму в помещении, далеко не первую и не десятую.
Следователю стало совестно.
— Юрий Семенович, может оторветесь, пообедаете? — предложил он.
Не поворачиваясь, Лужный отрицательно мотнул головой и коротко бросил через плечо:
— Кофе и сигареты, мои кончаются.
Экстрасенс провел за монитором еще четыре часа, потом позвонил Воронову.
— Зайдите, по-моему, что-то есть.
В маленькую комнатку набилось полтора десятка людей, почти все свободные члены следственной бригады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106