Всего таких случаев было четыре. Особенно жуткой оказалась гибель деревни Кисловки на Смоленщине. Триста пятьдесят дворов вымерли начисто, и никто не слышал и не видел последних мучений этих людей. Просто в ближайший городок на молокозавод перестали привозить из Кисловки молоко. Удивленный подобным нарушением многолетних связей директор позвонил в деревню, но никто не поднял трубку.
Когда экспедиторы с молокозавода приехали выяснить, в чем дело, и при случае поругаться с деревенщиной, оказалось, что ругаться-то и не с кем. На фермах и во дворах мычала и визжала некормленная скотина, а заезжих гостей уберег от гибели первый десятиградусный заморозок. Врачи так и не смогли понять, каким образом попал в эти глухие места вирус штамма Икс.
* * *
В начале декабря начальник медицинской службы Вооруженных сил докладывал Временному Военному Совету:
— В Чечне осталось не более пяти процентов населения, в основном в горных районах, ударные бригады до сих пор очищают населенные пункты от трупов. За кольцом карантина погибли семнадцать тысяч триста пятнадцать человек. Эти данные, естественно, секретные...
— Не надо секретности, — прервал его Сизов. — Наоборот, проведите брифинг и обнародуйте факты. Покажите кадры с мест событий. А то эти в ООН и так себе позволяют слишком много.
Действительно, с самого начала эпидемии со стороны Запада раздавались критические голоса:
— Как это русским так быстро удалось создать сыворотку от совершенно новой болезни? — ехидничал на трибуне ООН представитель США Джанни Бальмонд. — Иногда на то, чтобы определить возбудителя болезни, уходит несколько месяцев, а тут русские врачи совершили чудо из серии сказок Шахерезады. Какой джин помогал им? Не создан ли он раньше самими русскими умельцами?
В тот же вечер Сизов сделал в дневнике очередную запись:
«Как часто приходится жертвовать тысячами людей для блага миллионов. Семнадцать тысяч триста пятнадцать человек. Цифры выглядят отстраненно и совсем не страшно. Чужая смерть трогает, лишь когда погибают твои родственники или чужие люди умирают на твоих руках. Надеюсь, что эти жизни окупятся в будущем.»

Часть шестая
ЗАТИШЬЕ
ЭПИЗОД 62
Осень кончилась вместе с балканским конфликтом. Жители Европы медленно приходили в себя, начала налаживаться обычная, повседневная жизнь, такая обычная и скучная прежде и казавшаяся чудом теперь, после пережитого кошмара ядерного противостояния.
С первыми заморозками Сизов наконец позволил себе передохнуть. На этом настояли врачи, встревоженные усилившимися головными болями своего высокопоставленного пациента. На неделю он уехал к себе в подмосковную резиденцию «Сосны», много гулял, пару раз выезжал на охоту. К нему привозили только самые важные документы, изредка звонил Соломин, да пару раз навестил Сазонтьев, все продолжавший обмывать свои погоны полного генерала армии.
Но за это время произошло и нечто важное в личной жизни Диктатора. Закончив процедуру подписания очередных бумаг, Михаил Фартусов, секретарь Сизова, несколько замялся и напросился на вопрос:
— Есть что-то еще?
— Да, Владимир Александрович, тут... э... одна журналистка нас допекает уже три месяца. Говорит, что вы ей обещали интервью частного характера.
Сизов улыбнулся.
— Да, было дело. И что, сильно она этого добивается?
— Звонит каждый день. Надо сказать, весьма язвительная дама, такое порой про вас говорит.
— Например? — заинтересовался Сизов.
— Ну, например, что вы не умеете держать слово, что боитесь ее.
Теперь Владимир расхохотался уже во все горло. Он прекрасно помнил эту зеленоглазую фурию, не пропускавшую ни одной пресс-конференции с его участием. В глазах симпатичной репортерши Диктатор читал не любовь, а скорее, наоборот, явную ненависть. Может, это и привлекало в ней. Сизов прекрасно помнил, как после памятной пресс-конференции по Югославии она пробилась к нему вплотную и, просунув голову под мышкой телохранителя, спросила:
— Почему вы не даете интервью о своей личной жизни?
— Не считаю нужным.
— А народ считает это нужным, по крайней мере, все женщины России.
Сизов остановился:
— А вы какой орган представляете?
— "Крестьянку".
Владимиру стало смешно. Демонстративно оглядев одетую от Диора и Кардена журналистку с ног до головы, он покачал головой:
— Крутые у нас пошли колхозницы.
Внимания на явную издевку пресс-дама не обратила и продолжила «прессовать» главу Временного Военного Совета:
— Так вы все-таки дадите интервью нашему журналу?
— Хорошо, но только не сейчас, чуть позже. Когда кончится заваруха с Балканами.
— Я буду звонить каждый день, — пригрозила она и, как оказалось, выполнила свое обещание.
После короткого раздумья Сизов согласно кивнул головой:
— Хорошо, можешь пригласить ее сюда завтра, с утра. Кстати, как ее зовут?
— Ольга. Ольга Данилова.
— Как она, по-твоему, сильно большая дура?
Фартусов пожал плечами.
— Пишет она хорошо. В прошлом активистка движения феминисток, дама независимая, разведенная, бездетная. Кстати, она уже побывала в семье Соломина, брала интервью у Сазонтьва, у его жены.
— У Нади или у новой?
— У той, прежней.
— Кстати, Сибиряк оформил свой развод?
— Нет, ему все не до этого.
Владимир вздохнул. Он всегда поражался способности главковерха собираться в экстремальных ситуациях и вести дела на пределе человеческих возможностей. Но после разрешения конфликтов Сашка и пил безмерно, превышая все возможные человеческие нормы.
— Ладно, приглашай эту заразу, а то еще действительно подумает о себе невесть что.
* * *
На следующее утро, без десяти десять «девятка» Ольги Даниловой затормозила у ворот загородной резиденции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106