Тот, кто страданьем томим, раньше страданья умрет.
Помощи — если ее я достойным могу оказаться —
Мне приходится ждать лишь от всесильных богов.
Если от скифских стрел мне судьба разрешит удалиться,
80 Я ни о чем никогда больше не стану просить.

II. Фабию Максиму
Максим, славой своей родовую возвысивший славу
И благородством ума множащий имени блеск!
Чтобы родиться тебе, дано было Фабиев роду
Выжить в веках, вопреки доблестной смерти трехсот.
5 Спросишь, наверное, кто написал тебе это посланье,
Сразу захочешь узнать, кто обратился к тебе.
Как мне, несчастному, быть? Опасаюсь, что, имя услышав,
Все остальное прочтешь с ожесточеньем глухим.
Но не хочу скрывать, что письмо написано мною,
10 …………………………………
Знаю, что я заслужил наказанье еще тяжелее,
Но тяжелей, чем мое, вынести я бы не смог.
Здесь я отдан врагам, постоянным опасностям отдан,
Вместе с отчизной навек отнят покой у меня.
15 Жала вражеских стрел пропитаны ядом гадючьим,
Чтобы двоякую смерть каждая рана несла.
Всадники, вооружась, у стен испуганных рыщут —
Так же крадется волк к запертым овцам в хлеву.
Здесь, если лук тугой изогнут и жилою стянут,
20 Принято никогда не ослаблять тетиву.
В кровли вонзившись, торчат частоколом на хижинах стрел
И на воротах засов в прочность не верит свою.
Этого мало: нигде ни деревца нет, ни травинки,
И за ленивой зимой вновь наступает зима.
25 В схватке с моей судьбой, с холодами и стрелами в схватке
Здесь я вступил на порог вот уж четвертой зимы.
Плачу и плачу, пока мертвящее оцепененье
Грудь мою льдом не скует и не прервет моих слез.
Участь Ниобы легка: она хоть и видела ужас,
30 Но, превратившись в скалу, боли была лишена.
Легок и ваш, Гелиады, удел: вы оплакали брата,
Но молодого корой тополь печаль залечил.
Я бы хотел, да стать растением нет позволенья,
Я бы хотел, да нельзя стать равнодушной скалой.
35 Даже Медуза — явись она сейчас предо мною, —
Так и ушла бы ни с чем даже Медуза сама.
Должен я жить, чтобы вкус беды ощущать ежечасно,
Чтобы времени ход только усиливал боль.
Так никогда до конца не гибнет у Тития печень,595
40 Но вырастает опять, чтобы опять погибать.
Ночь приносит покой, облегчение чувствам дающий,
Всех погружает ночь в сон, исцеляющий боль.
Мне предлагают сны повторенье действительных бедствий,
Бодрствуют чувства мои, участь мою вороша.
45 То я вижу себя от стрел сарматских бегущим,
То для тяжелых оков руки дающим врагу.
Манит меня иногда сновидения сладкого образ:
Вижу крыши домов дальней отчизны моей,
Долго беседую я с любезными сердцу друзьями
50 И с дорогою женой тихий веду разговор.
Но, получив этот миг короткого, ложного счастья,
Вспомнив о лучших днях, с новою силой казнюсь.
День ли глядит на меня, живущего в горькой печали,
Ночь ли гонит своих заиндевелых коней,
55 Тают от мрачных забот мои оскудевшие силы,
Как поднесенный к огню новый податливый воск.
Часто зову я смерть, и часто у смерти прошу я,
Чтоб не достался мой прах чуждой сарматской земле.
Думая, сколь велика снисходительность Цезаря, верю:
60 Некогда ступит нога на берег мягче, чем здесь.
Но когда вижу, что мне нигде от судьбы не укрыться,
Падаю духом, и страх гасит надежду опять,
Я об одном лишь молю, на одно лишь надеяться смею:
Что разрешат мне терпеть бедствия в месте ином.
65 В этой просьбе моей от тебя содействия жду я;
Может быть, ты для меня скромность забудешь свою.
Максим, вступись за меня, красноречия римского мастер,
И под защиту прими трудное дело мое.
Выиграть мало надежд — но ты его выиграть можешь,
70 Если тронешь сердца речью о ссылке моей.
Знает Цезарь едва ль — хоть все божеству и открыто, —
Как тут все обстоит в этом унылом краю.
Дух высочайший его делами великими занят,
Не подобает ему в каждую мелочь вникать.
75 Времени нет у него и спросить, где находятся Томы
(Здешние геты и те знают едва ли о них),
Как живут племена язигов и диких сарматов,
Тавров, которые встарь чтили кровавый кумир.596
Что за народы идут и гонят коней быстроногих
80 По отвердевшей спине Истра, одетого льдом.
Большую часть людей заботы твои не волнуют
И не пугает твоя мощь, ослепительный Рим.
Мужество им дают тетива и стрелы в колчане,
Годный для долгих дорог, сильный, выносливый конь,
85 Навык в походах терпеть изнурительный голод и жажду,
Если в безводную степь враг оттеснит храбрецов.
Добрый принцепс меня даже в гневе сюда не послал бы,
Если б достаточно знал этот заброшенный край.
Вряд ли он был бы рад плененью любого из римлян,
90 Меньше всего — моему: сам он мне жизнь даровал.
Взмахом державной руки он мог бы предать меня смерти
Чтобы меня погубить, геты ему не нужны.
Если моя вина и тогда не грозила мне смертью,
Может быть, будет теперь он милосердней ко мне?
95 Он исполнил лишь то, к чему его сам я принудил,
Слабым был его гнев — большего я заслужил.
Я молю богов (справедливейший он между ними),
Чтобы на нашей земле Цезарь бессменно царил.
Власть его велика, и быть ей навеки великой,
100 Пусть переходит она к отпрыскам славным его!
Пред милосердным судьей (милосердье его мне знакомо)
Ты красноречьем своим просьбы мои поддержи.
Снятья вины не проси — проси безопаснее места,
Где бы я жил, не страшась ловких, коварных врагов,
105 Чтобы нечесаный гет мечом кровавым не отнял
Жизнь, которую мне видимый бог сохранил,
Чтобы, когда я умру, сошел я с миром в могилу,
Чтоб не давил меня гнет варварской Скифской земли,
Чтобы кости мои — изгнанника жалкие кости —
110 Конь фракийский не мог тяжким копытом топтать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162