Если забьет мокрым снегом и замерзнет – останемся без показаний скорости. Поэтому ПВД снабжен электрообогревом.Выскочили из заряда, выключили обогрев. Подходит новый заряд – включаем. Зарядов все больше и больше, и, в конце концов, оставили обогрев включенным на весь полет.Ближе к Красноярску земля совсем почернела, тусклое солнце едва пробивалось сквозь густую дымку испарений, видимость упала, мы зацепились за дорогу от Большой Мурты на Красноярск и шли вдоль нее, не отрываясь ни на секунду. Радиокомпас показывал направление на аэродром, мы переключили радиостанцию на Красноярск, в эфире гвалт, успевай вертеться… столица края… С трудом углядели серую полосу бетонки, извернулись и сели на краешек, тут же срулили и покатились на перрон местных воздушных линий.Полеты на Красноярск по первости вызывали во мне определенную робость: а может, я еще зелен и соплив, могу сделать что-то не так… выпорют… Я все старался делать с оглядкой, внимание было заполнено кучей операций и занято до предела.Подписали задание, загрузили пассажиров, взлетели и взяли курс на север. К тому времени фронт с зарядами протащило, и видимость улучшилась настолько, что далеко справа стало видно Енисей, потом он медленно придвинулся к нам; вот уже под нами свинцовая вода, вот мы уже на правом берегу, вот граница льда, уже к Стрелке подходит.Дело в том, что из-за Красноярской ГЭС вода ниже плотины не замерзает километров сто пятьдесят и всю зиму тяжело парит, а с приходом весны лед начинает подламываться и уходить вниз. Образуются заторы, вода напирает, лед тяжело, с грохотом наползает на берег, прорывает преграду, снова уходит вниз – и так постепенно граница льда с боями движется на Север… Тяжкое половодье наших северных рек, страшно мучительное, продирает всю реку до самого устья, и в Дудинке к ледоходу убирают все портовые краны, а то снесет.Скоро Ново-Ангарск. В Красноярске садился я, а обратно очередь Роберта. Зашел аккуратно, уверенно приземлил машину, я взял тормоза и зарулил на место высадки пассажиров. Выключились, тишина… Солнце заметно клонилось к закату; вечерний морозец иголками льда схватывал неглубокие лужи. Пассажиры вытаскивали свои пожитки; почтальон подписывал Роберту ведомость. Дежурная подвела пассажиров до Мотыгина, я расписался, все.– От винта!Что-то не то. Маховик стартера не хотел раскручиваться. На Ан-2 стартер инерционный: раскрутился маховик, включается сцепление его с двигателем, и накопленная кинетическая энергия за пару секунд дает первые обороты двигателю, а он схватывает с полоборота.Что-то с аккумулятором. Интересно: машина считай новая, аккумулятор тоже должен быть заряжен. А он разряжен. Почему?– У меня такое ощущение, что что-то не выключено, – пробормотал Роберт. – Может, фара случайно? Садит напряжение крепко.Я пробежался взглядом по переключателям и похолодел: обогрев ПВД был включен. Он не выключался с самого входа в зону Красноярска, не выключался и там, на земле, и при запуске… ну, остатков хватило на запуск, а тут уж аккумулятор сдох совсем.Прошляпили. Там спиралька хоть и небольшая, но много ли надо нежному авиационному аккумулятору – слабая емкость его утекла.Мысли командира в этой ситуации: «заход солнца поджимает»… «чем оправдаться»… «где добыть аккумулятор, чтоб «прикурить»… «как швартовать самолет, если заночуем»…Гул родного мотора заставил поднять голову: над нами в сторону Енисейска шел Ан-2, рейсом из Канска. Я включил радиостанцию; остатков емкости аккумулятора хватило, чтобы связаться с бортом. Попросил его быстренько доложить Енисейску обстановку и с его разрешения подсесть к нам и дать аккумулятор на запуск, а то заход и мороз поджимают.Через десять минут 13634 заходил на посадку. Хорошо, что я зарулил в карман и оставил полосу свободной. Самолет подкатил к нам, выключился, экипаж выскочил и вынул из контейнера под стабилизатором видавший виды аккумулятор.– Давай, открывай свой!– Сейчас… постой, а где он у нас хоть стоит?– Кажется… это… на таких машинах – между сиденьями пилотов под полом.Полезли в кабину, быстро вскрыли лючок… Э-э, аккумулятор-то другой, розетка не подходит. Были бы хоть провода, накинуть…– Да здесь и не накинешь, розетка эта…– Ну, мужики, извините, нас заход поджимает… чем богаты…– Придется, значит, ночевать.Ребята взлетели и помчались на Енисейск: успеть бы до захода. Я глядел вслед уменьшающемуся на глазах самолетику и страдал, переживая свою ошибку. Ну да не выстрадаешь – не научишься.Тишина повисла над аэродромом. Где-то внизу урчал грузовик, карабкаясь на крутой берег Ангары.Второй пилот мой вдруг сорвался с места: «Я сейчас», – и убежал вниз, под берег. Я с тоской смотрел на горизонт: солнцу оставалось опуститься еще на величину своего тусклого диска – и вот он, заход; по часам аккурат тридцать пять минут. А лету до Мотыгино – двадцать две. «Так… за что бы его зашвартовать машину на случай ветра?»Рев мотора усилился, и в пределы аэродрома вполз МАЗ – такой древний, с буйволом на капоте; Роберт стоял на подножке, в руке моток каких-то тросов или проводов… «Молодец парень. Уже ищет, чем привязать самолет… вот, наверное, к этим бревнам…»Роберт соскочил с подножки и стал руководить подъездом самосвала к хвосту самолета. Я все не врубался: чего это он задумал?– Василий, – перекрикивая рев дизеля, рявкнул Роберт. – У него двадцать четыре вольта! Двадцать четыре! – Он помахал проводами. – Прикурим!Как до меня сразу не дошло! Мы схватили провода, намотали их на торчащие из контейнера наконечники, на которые надвигалась розетка аккумулятора, а вторые концы Роберт принялся прилаживать к двум огромным заляпанным аккумуляторным батареям под кузовом самосвала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106