Из раскрытого рта его вырвался хриплый звук, напоминающий предсмертный рёв подстреленного кабана, несчастный дёрнулся, словно увидел перед собой разъярённого тигра, и так и застыл с паническим ужасом во взгляде, устремлённом на ухмыляющегося Виктора.
— Очухался, любовничек, — пророкотал тот, выпуская на него струю дыма. — Дерьмо собачье.
— Что, что ты х-хочешь? — простонал тот, пытаясь разорвать связывающую руки верёвку.
— А то ты не знаешь, ублюдок!
Тот вздрогнул и повернулся ко мне. Страх сразу же сменился ненавистью, и он процедил:
— Все-таки обманули, сволочи. Выманили…
— Между прочим, господин преступник, — усмехнулась я, кивнув на ружьё, — мы с вами сейчас в одинаковом положении.
Евгений растерянно заморгал, пытаясь понять, о чем я, и спросил:
— Он что, и тебя собрался прикончить? — На его губах появилась злорадная ухмылка. — Допрыгалась, значит. Небось рассчитывала, что он с тобой поделится? Как же, жди…
— Заткнись! — резко осадил его Виктор, наливая вторую рюмку. — Лучше расскажи, с кем болтал, пока я за тобой гонялся?
Евгений глянул на него удивлённо, потом подобрался, сел поудобнее и уже довольно уверенно произнёс:
— А вот этого ты от меня не услышишь. Кстати, как вы меня нашли здесь?
— Люба постаралась, — хмыкнул Виктор, опрокидывая в себя стопку. — Она мне все про тебя рассказала, даже то, как вы с ней здесь кувыркались целую ночь в прошлое воскресенье. — Он повернулся к камину. — И у этого камина, кажется, тоже отметились, не так ли?
— Не твоё дело, — буркнул, заливаясь краской, Евгений. — Не трожь чистое своими грязными лапами. Хоть память мне оставь, подонок, если уж…
— Ладно, хватит! — повысил голос Виктор и, взяв бутылку, стал допивать водку прямо из горлышка. Там оставалось примерно полбутылки, и все это довольно быстро, булькая, переместилось в его ненасытную, жадную глотку. Покончив с этим, он отшвырнул пустую тару в угол и посмотрел на нас враз налившимися кровью глазами.
От его взгляда мне стало не по себе. Теперь в нем не было притворной вежливости и деликатности. Это был уже совсем другой человек, не тот, которого я знала, а скорее тот, который соответствовал линиям на своей ладони. Губы сплющились в презрительную усмешку, дряблые щеки задрожали, как студень, он схватил ружьё и направил его на маньяка.
— Знаешь, что я сейчас сделаю? — процедил он. — Я убью тебя и потом уничтожу тело. Даже если ты что-то и сболтнул кому-нибудь, то свидетелем ты уже быть не сможешь.
— Эй, эй, перестань! — испуганно подался назад Евгений. — Никому я не говорил ничего, ты что?!
— Да? Это почему же?
Убийца понурил голову и тихо проговорил:
— Испугался сначала, а потом… Думал снять с тебя бабки за молчание.
Виктор удивлённо уставился на него.
— Бабки? С меня? Ты что, озверел, щенок?! Я их кровью и потом, а ты…
Он вскочил, подбежал к Евгению и ударил прикладом по незащищённой груди. Евгений охнул и скривился от боли. Виктор вернулся на место.
— Ишь что задумал, шантажист хренов! — возмущённо проговорил он, трясущимися руками вытряхивая из пачки сигарету. — Ничего-ничего, теперь уже не страшно, сейчас я вас обоих уложу и в лесу закопаю…
— Постойте, а я-то здесь при чем?! — изумилась я. — Мне казалось, что…
— Ты слишком много знаешь, дурёха. — Он просверлил меня своими мутными глазками. — Не нужно тебе было гоняться за этим ублюдком, тогда бы жила. Я вообще удивляюсь, как это ты до сих пор ещё ни о чем не догадалась. Наверное, ты глупее даже, чем кажешься. Все вы, красивые, ДУРЫ!
— О чем это я не догадалась? — спросила я, пропустив его последние слова мимо ушей.
— О том, что это он Любу задушил, — хмуро бросил Евгений.
— Не может быть… — ошеломлённо прошептала я, уставившись на Виктора. — Я ведь сама видела…
— Ничего ты не видела! — оборвал меня Виктор. — Это он все видел, а ты где-то шлялась в это время.
— Господи, но за что?! — Я была потрясена.
Продюсер с тоской вздохнул и сказал:
— Ну что за люди пошли, а? Обидно даже. На их глазах проворачиваешь такие дела, а они и оценить не могут. Никакой благодарности, можно сказать…
— Это точно, — усмехнулся Евгений. — Ты ведь всегда мечтал о славе, мне Люба рассказывала. Только ты никогда никому не нужен был, ничтожество. Потому и пил с горя. И Семе всегда завидовал, считал, что он у тебя славу украл. Сам же ему эту славу делал и завидовал. Ты извращенец, Виктор, ты в курсе?
Продюсер как ни в чем не бывало смотрел на Евгения, и в лице его не было и тени стыда или раскаяния.
— И что же ещё тебе Люба поведала? — хмыкнул он.
— Много чего, не волнуйся. Например, про то, как ты избил её, когда твой любовничек Сема в один день знаменитым стал. Пришёл к ней в гримерку, дверь закрыл и избил, да ещё и приговаривал что-то типа: «Вот тебе, стерва, за то, что ничтожеством обзывала!» Так дело было?
— Ну и что? Разве я был не прав? — невозмутимо отозвался Виктор. — Она ведь именно так и говорила всегда, а я доказал ей, что она не права. Думаешь, мне было приятно это слушать всю жизнь?
— Но ведь не только она тебе об этом говорила, не так ли? С тобой вообще никто ничего общего иметь не хотел. У тебя даже друзей-то нет…
— Ну да, а Сема? — осклабился Виктор.
— Молчал бы лучше про Сему. Мне Люба и про него все рассказала. Ты ведь похвастался перед ней, недоделок, поведал, как затащил парня в постель в обмен на карьеру певца. Тот, бедняга, лаже и пикнуть не мог, с голодухи-то на все был согласен, лишь бы его мечта сбылась. Тьфу тебе в лицо, грязная свинья!
— Плюй, плюй, — усмехнулся тот, — я привык. Мне всё — Божья роса…
Евгения передёрнуло от отвращения.
— Ну ты и дерьмо, Виктор, — процедил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114