До этого мне ещё ни разу не приходилось наблюдать эти признаки, да и особого желания не было: что хорошего в том, что видишь будущего покойника? Впрочем, каждый человек, даже новорождённый младенец — будущий покойник. Таков закон нашей нелепой жизни.
Я не стала расспрашивать Родиона, зная, что он все равно ничего не скажет, но поняла, что случилось нечто очень серьёзное и страшное, а он, из своей обычной скрытности и жалости к нам, не стал ничего объяснять, просто ушёл, ещё не зная, что где-то там уже затаилась его неминуемая гибель. Сказать ему о том, что предсказала колдунья, я не могла, но и оставить все как есть — тем более. Плюнув на слова Меланьи о том, что предотвратить смерть невозможно, я решила следовать за ним, куда бы он ни направился, хоть в пекло или на дно морское, — в решающую минуту я должна оказаться рядом и вытащить босса из дерьма.
Слезы бежали по моим щекам, я не замечала их и, стиснув зубы, гнала машину за жёлтой «Волгой», стараясь не приближаться, чтобы босс не увидел знакомый джип. Но он даже не оборачивался. Сидел очень прямо на сиденье пассажира, высунув локоть в открытое окно, и волосы, его кудрявые волосы раздувались от встречных потоков ветра. Он ехал по Садовому кольцу в сторону трех вокзалов.
Чтобы не терять зря времени, я решила переодеться. Благо на заднем сиденье джипа у меня всегда лежало запасное платье на случай непредвиденных обстоятельств, а в этом оранжевом, что было на мне сейчас, босс мог заметить меня за триста километров, стоя ко мне спиной да ещё с завязанными глазами. Не спуская глаз с такси, держа руль одной рукой, я начала стягивать с себя одежду, плюнув на приличия и на то, что водители со всех сторон, и без того с интересом посматривающие на меня, теперь уставились как загипнотизированные, забыв о правилах безопасности движения. Когда я осталась в одних трусиках, один чудак на «жигуленке» зазевался и врезался в идущий впереди грузовик. Не обращая ни на кого внимания, я хладнокровно натянула на себя другое, менее заметное платье, и в этот момент такси свернуло к площади трех вокзалов.
Босс вышел из машины у Ярославского и пошёл к билетным кассам. Я бросила джип на стоянке и стала наблюдать из толпы. Купив билет, он пошёл на перрон, сел в третий вагон электрички в сторону Фрязева, а я без билета затаилась в тамбуре, нацепив для надёжности на нос тёмные очки. Он сидел ко мне спиной, был по-прежнему серьёзен и задумчиво смотрел в окно, держа на коленях сумку. Не так уж приятно, конечно, шпионить за собственным боссом, но ситуация требовала этого, и я готова была потом снести от него какие угодно упрёки, оскорбления и даже побои, только бы с ним ничего не случилось. Хотя надеяться я могла только на чудо…
Народу в электричке было немного, все сидели на лавочках, в проходе никто не стоял. В тамбуре вместе со мной находился какой-то дачник, он курил «Приму» и бросал на меня похотливые взгляды, а я исподволь наблюдала за боссом, готовая в любой момент выскочить в другой вагон. Тут двери в другом конце вагона открылись, и в него ввалилось несколько пьяных парней, похожих на отморозков, тупых и крикливых. И пошли в мою сторону, задирая по пути безмолвных и терпеливых пассажиров. Им было лет по семнадцать-восемнадцать, и меня тошнило от одного вида этих самоуверенных и наглых ублюдков. Родион сидел в середине вагона с краю, и, когда очередь дошла до него, я напряглась. Высоченный сосунок в спортивном костюме, раздававший всем пассажирам подзатыльники, так же, ничтоже сумняшеся, отвесил смачный шлёпок и моему боссу, отчего у того с носа свалились очки. Я затаила дыхание: что-то сейчас будет? Мне не хотелось сейчас вмешиваться, потому что Родион явно ехал не для того, чтобы встретиться и разобраться с этими подонками. Если я сейчас влезу, то он меня прогонит и дальше поедет, поминутно оглядываясь. И я решила не вмешиваться, что бы ни происходило.
А происходило следующее. Длинный отморозок двинулся, хохотнув, дальше, но тут же рухнул между рядами, споткнувшись о подставленную боссом ногу. Шедшие за ним застопорились, зашумели и начали помогать своему дружку подняться. Босс надел очки и продолжал сидеть как ни в чем не бывало. Длинный встал, отряхнулся, оттолкнул своих товарищей и склонился над боссом, как колодезный журавель. За грохотом колёс было плохо слышно, и я смогла разобрать лишь пару его фраз:
— Ты чё, крутой, крутой, да?! Да мы тебя сейчас…
Он размахивал руками перед носом Родиона и кричал, а дружки повизгивали и похрюкивали в предвкушении избиения невинного младенца — моего дорогого босса. Остальные пассажиры, отвернувшись, делали вид, что ничего не происходит, что в мире все спокойно, все идёт как надо, пусть хоть всех перебьют, лишь бы их не трогали.
Я так и не увидела, как и что сделал Родион. Заметила только едва уловимое движение его руки, после которого юнец согнулся пополам, схватился за живот и дико взвыл. Ого! Оказывается, мой босс кое-что может в этой жизни. Меня охватила невольная гордость за него, тут же сменившаяся страхом, потому что остальные трое сразу же навалились на моего начальника и начали месить ногами и руками то место, где он сидел мгновение назад. Его самого не было видно за всей этой сварой. Пассажиры втянули головы в плечи и терпеливо ожидали окончания процедуры, боясь шелохнуться и поднять глаза. Никто не возмутился и не стал звать милицию. Мужик, стоявший рядом со мной, завидев такое дело, быстренько смылся в соседний вагон от греха подальше. Будь моя воля, я бы тут же изметелила этих распоясавшихся подонков, наплевала в трусливые физиономии пассажиров, но — увы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114