Чтобы решить, как дальше действовать союзу, оставалось меньше часа. В маленьком офисе собралось человек двенадцать.
– Можно просто передать полномочия вице-президенту профсоюза, но можно придумать и кое-что получше.
Делегаты согласно закивали. Часть сидела в креслах, двое облокотились на стол, один присел на край кадки с пальмой. Послышался одобрительный шум. «Этот парень знает, что делает!»
Римо продолжал:
– Если мы отдадим выдвижение кандидатур на пост нового президента на откуп съезду, ничего хорошего из этого не выйдет. Надо самим выдвинуть кандидата, и тогда дело пойдет. Давайте договоримся прямо сейчас. Или у нас будет крепкий профсоюз, или наступит хаос. Решать – вам. Кого из присутствующих мы можем предложить съезду?
Кто-то из делегатов, слегка ошеломленных неожиданным развитием событий, предложил выбрать Римо.
Римо покачал головой:
– У меня есть кандидатура получше, я знаю подходящего человека.
Это было час назад, и теперь, стоя перед залом, Римо понимал, что одно неудачное слово может все испортить. Римо вглядывался в лица сидящих в зале. К потолку струилась голубизна табачного дыма.
– Плохая новость. Нас покинул Джин Джетро – наш президент. Он подал в отставку, и его уже нет в стране. Уезжая, он оставил мне это письмо.
Римо поднял над головой листок бумаги. Он был чист, но никто, кроме Римо, этого видеть не мог.
– Я не стану читать вам это письмо, потому что слова не в силах передать любовь и приверженность Джетро к нашему союзу, ко всему профсоюзному движению, к американскому образу жизни. Дело не в словах, а в голосе его сердца, наполненного любовью к вам. Мне он сказал, что слишком молод для такого поста. Так он сказал. Я ответил, что возраст измеряется не только годами. Возраст определяется честностью и отвагой, любовью к выбранному делу. Я сказал, что все это у него есть в избытке, но он не захотел меня слушать. Джетро победил на выборах, но признался, что боится быть лидером, что хочет укрыться подальше и хорошенько все обдумать. В заявлении об отставке все это есть, но мы и без того понимаем, что творилось в его душе.
Римо разорвал чистый листок бумаги на мелкие кусочки, а кусочки превратил в конфетти.
Зал загудел. Многие были потрясены, но не те, с кем встречался Римо часом раньше. Они были готовы, и ждали только, чтобы Римо сделал заявление, о котором они договорились.
– Мы не можем оставаться без твердого руководства в бурном море профсоюзного движения – корабль не отправится в плавание без руля или киля. Среди нас есть человек, прошедший все ступени профсоюзной карьеры, начиная с самой первой. Человек, вся жизнь которого связана с профсоюзом и водителями. Человек, которому присущи сила и доброта. Человек, любящий и профсоюзное движение, и людей. Человек, умеющий и руководить, и подчиняться. Человек, который был вместе с нами и в солнечные дни побед, и в мрачные часы неудач. Только он способен заменить нашего Джина Джетро на посту президента. Этот человек – руководитель нью-йоркской делегации Эбрахам Бладнер.
Едва прозвучало это имя, как делегаты-лидеры поднялись с мест и повели за собой своих последователей, вышли в проходы, демонстрируя поддержку сказанному. Их становилось все больше и больше. Каждый из присутствующих понимал, что власть переменилась, и никому не хотелось, чтобы в ближайшие четыре года в критический момент ему напомнили, как он не поддержал Эйба Бладнера, когда тот в этом особенно нуждался.
Римо приветственно помахал Бладнеру, которого почитатели на плечах уже несли к сцене. Бладнер был подготовлен к такому повороту событий еще до встречи Римо с ядром союза. Римо-политик легко подчинил себе дюжину человек, а затем – и весь съезд. Они встретились с Бладнером в апартаментах, ранее принадлежавших Нуичу, где все еще струился фонтан, на который Ломик бросил неодобрительный взгляд. Римо в ответ пожал плечами, показывая, что тоже считает это излишеством.
– Эйб, – начал Римо, устроившись рядом с бассейном, на том самом месте, где он чуть было не расстался с жизнью. – Ты не хотел бы стать президентом Международного братства водителей?
– Эх, парень, через четыре года я буду староват для этого…
– Я говорю о сегодняшнем дне.
– А как же Джетро?
– У него семейные неурядицы. Думаю, что мы его теперь долго не увидим.
– А, – сказал Бладнер, – вот оно что.
– Ага, вот оно что, – сказал Римо.
– Чего хочешь ты? – спросил Бладнер.
– Парочку одолжений.
– Это понятно, а каких именно?
– Ты не знаешь, на кого я работаю, и не станем в это вдаваться. Дело в том, что другие транспортные профсоюзы хотят объединиться с нами. Сообщить об этом планировалось сегодня. Так задумал Джетро, а у людей, которые замышляют подобные вещи, часто случаются неприятности в семье. Ты, надеюсь, понимаешь, что я имею в виду?
Бладнер понимал.
– По-моему, водителям не стоит объединяться с другими союзами. Как ты думаешь?
– Конечно! Для чего, чтобы потерять независимость? – возмутился Бладнер.
– Организации, на которую я работаю, время от времени может понадобиться информация. Ну, например, кто чем занимается, не более того. Никакого вреда твоему профсоюзу. За это, естественно, заплатят.
Бладнер подумал и согласно кивнул.
– С тобой свяжутся. Обо мне – никому, забудь, что мы встречались, хорошо?
– Ты уходишь от нас?
– Эйб, ты хочешь стать президентом или нет?
– Знаешь, я раньше часто думал об этом, но потом, лет в сорок пять, перестал. Понимаешь, это было вроде мечты, ну а мечты… Мечты с годами уходят. А что касается нашего профсоюза, то я бы управлял им не совсем так, как нашей региональной организацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54