Массы людей, как и водится в центре города: сухопарые чиновники в европейских костюмах и при галстуках, юные девушки в полотняных шортах, детишки в неизменных соломенных шляпках. Объявления на японском и на английском языках. И на противоположной стороне улицы — небольшой цветочный магазин с икебаной и каллиграфической надписью в витрине. Оформление рассчитано не на туристов, надписи, как видно, часто меняют, следя за тем, чтобы они гармонировали и с выставленными цветами, и с окружающей обстановкой. Из всех старинных обычаев Куяма дорожил именно этим. Древняя традиция являлась как бы неотъемлемой частью его жизни, хотя он лично не делал ничего, чтобы поддержать ее. В доме его родителей всегда стояло блюдо с цветочной композицией. Куяма любил эти «стихотворения в цветах», любил смотреть, как мать составляет букеты. В удобном домашнем кимоно, уютно расположившись на приятно пахнущей циновке, она проворно и в то же время мягкими, спокойными движениями перебирает цветы, формирует букет. Затем надолго застывает в одной позе, не сводя взгляда с цветов. Можно подумать, будто она любуется творением своих рук, но это не так. Вот мать укорачивает стебель одного цветка, другой отодвигает чуть в сторону. Икебана почти не меняется, но смотреть на нее приятнее, она больше радует глаз и дает отдохновение душе.
Продавщица оказалась маленькой хрупкой девушкой. Она поклонилась посетителю и, как птичка, склонив голову набок, снизу вверх смотрела на Куяму. Губы ее улыбались. Куяма достал удостоверение и с ходу понес какую-то чушь.
— Простите за беспокойство. Я по поводу жалобы граждан…
— Да-а? — глаза миниатюрной, как куколка, продавщицы выжидательно уставились на него.
— Якобы за последнее время в округе участились случаи нарушения общественного порядка. Хулиганы нападают на людей, учиняют драки… Что вам известно на этот счет?
— У нас ничего подобного не случалось. — Девушка говорила застенчиво и быстро, щебечущим голоском, которому специально обучают теледикторш и актрис. В конце каждой фразы она наклоняла голову и робко улыбалась Куяме. Молодой человек не раз задумывался над тем, что же, собственно, привлекает его в таких девушках, но так и не мог прийти к окончательному выводу. Улыбка этих куколок — пустая маска, их учтивость — всего лишь поза, а все манеры — заученный с детства стереотип идеальной японской жены. Стоило об этом подумать, и Куяма тотчас же испытывал раздражение. Насколько не похожи они на американских девушек — по-спортивному подобранных, естественно раскованных, улыбающихся нормальной человеческой улыбкой! И все же Куяма не мог устоять перед этими миниатюрными созданиями. В глубине души он понимал, что рано или поздно женится на такой вот куколке, если ему подвернется по-настоящему очаровательная японочка. Этой продавщице обаяния было не занимать, что и заставило Куяму продолжить расспросы.
— Ну как же не случалось? А драка, что произошла здесь на днях?
— Ах вот вы о чем! Но ведь это был единственный случай, да и тот завершился благополучно. Знаете, к кому вздумали приставать хулиганы? К Адзато, знаменитому актеру и каратисту! Ну он и всыпал им по первое число!… Жаль, что он погиб так нелепо.
Девушка произнесла эти слова таким выразительным гоном, что Куяму кольнула ревность.
— Вы видели, как все это происходило?
— Нет. Но видела моя подруга, так что если нужно…
— Вы не могли бы дать ее адрес?
— Разумеется! — Девушка достала из письменного стола изящный фирменный бланк и красивыми иероглифами выписала адрес. — Но вряд ли стоит обращаться к ней, она уже рассказала все, что знала.
— Кому?
— Другому полицейскому. Вчера ведь сюда уже наведывались из полиции.
Куяма знал, что девушку распирает от любопытства, с чего бы это к ним зачастила полиция, но она никогда не задаст этого вопроса вслух. Воспитанный японец не спрашивает о том, чего собеседник не хочет говорить. А уж японская женщина и подавно не позволит себе подобной вольности. Эта куколка, владеющая искусством икебаны и каллиграфии, конечно же получила традиционное воспитание. Она никогда не заговаривает первой, не садится к столу развлечься беседой, если муж пригласил гостя к ужину, она почтительно относится к старшим, к более образованным, к людям, занимающим более высокое общественное положение, к мужчинам, к гостям. А Куяма старше по возрасту, образованнее, чем она, занимает более высокий общественный ранг и здесь, в лавке, он гость.
Куяма решил воспользоваться случаем и потешить свое тщеславие.
— Должно быть, из окружного участка, — небрежно обронил он. — Меня-то прислали из центра.
— Настолько серьезной была жалоба? — ужаснулась девушка. — Впрочем, понятно: ведь репутация округа поставлена под угрозу.
— Да, конечно, — Куяма взял листок с адресом и, прежде чем спрятать, внимательно разглядел строчки. — Красивый у вас почерк.
На сей раз девушка смутилась искренне, Куяма готов был поклясться в этом.
— Вам нравится?
— Очень, — ответил он и посмотрел ей прямо в глаза. Но ему не удалось вновь вызвать румянец. — Возможно, мне придется еще раз обратиться к вам; дело очень серьезное, сами понимаете. Не дадите ли на всякий случай свой адрес?
— О, пожалуйста!
Красиво оттиснутая визитная карточка, домашний адрес, телефон. Малышку зовут Морико. Теперь оставалось выяснить лишь одну небольшую деталь.
— Э-э… скажите, у вас есть поклонник?
И в этот момент в цветочную лавку вторгся двадцатый век, сокрушив барьеры возраста, пола, общественного ранга… Одним-единственным вопросом Куяма проиграл свое право на традиционное почтение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58