Два. Сразу. Один из Душанбе, а другой из Франции. Он там живет. Во Франции. Но он — старовер.— Иди ты! — удивился Анатолий. — Колоссально…— Ну да. Оказывается, там тоже староверы живут. Эмигранты. А этот, который из Душанбе, он мусульманин правоверный. По-моему, даже в каком-то духовном звании. Ну… они познакомились, выяснили, что — родня. И так сошлись, ну просто…— В рукопашную? — прикурил сигарету Анатолий.— Да нет. Как раз наоборот. Я же не пил ни глоточка уже года полтора. А тут с ними…— Минуточку, — перебил его Леон. — Мусульманам же Коран пить запрещает.— Да, — кивнул Рим. — В Коране написано: «Первая капля алкоголя губит правоверного». Так он ее и не пьет. Палец в рюмку опускает, вынимает, каплю эту самую стряхивает, а уж остальное…— А старовер?— Ну… он потом покается, отмолит. И вот я и должен был проводить самолет в Душанбе. Но меня, видимо, у вас тут забыли. Я, видимо… устал, они же меня неделю почти за собой таскали, а я им город показывал. Правда, не помню что. Только проституток и помню. Но проституток я отверг. Это помню.— А что так? — поинтересовался Леон.— Ну… мне не нравится.— Нет, вы не стесняйтесь, мне на самом деле интересно.— Да ну вас.— Рим…— Ну… они, как правило, не кончают. Только притворяются, а это же сразу заметно.— А вам это важно?— А как же? Если я ложусь с женщиной в постель, значит, я на ней женюсь. Я могу с ней разойтись наутро, могу и через час, но пока мы в постели, мы — муж и жена. А она меня не хочет… Это как так?— Но это же за деньги. Другое дело.— Никакое это не другое дело. У степных народов, например, невесту тоже выкупают, калым называется. Тоже, получается, — за деньги. Какая разница, кому платят — родителям, родственникам, сутенеру? И невеста, иной раз, тоже жениха только на свадьбе впервые и видит. Ну и что? Она теперь жена, и все. Должна осознавать и… ощущать себя соответственно.— И что, вы полагаете, она должна испытывать желание?— Но ведь она же знала, что ее выдают замуж? Она же руки на себя не наложила, в конце концов? Значит, согласна. А раз согласна, то… Она теперь моя должна быть. Вся, целиком. А не подсовывать только свое тело и больше ничего. Это нечестно. Это тогда получается тот же самый онанизм, только с использованием чужой плоти.— Но ведь у женщин с оргазмом вообще все гораздо сложнее. Поверьте мне, как медику.— Дело не в этом. Проститутки просто не хотят кончать. Вот и все. А ты чувствуешь себя дураком в результате.— Полагаете?— Конечно. Должен быть диалог. А иначе зачем это все нужно?— Это в вас ваша азиатская кровь говорит.— Может быть. Только мне не нравится, и все. И вообще…— А вы женаты?— Конечно. Я Нелю очень люблю. Надо бы ей позвонить, она, наверное, расстраивается. Только боязно как-то.— Опохрабримся? — приподнял рюмку Анатолий.— А потом, господа, — на острова, — Леон взял свою рюмку. — Погоды-то какие, а? Грех в доме сидеть. Лиза, вы бывали у нас на островах? Ах, ну да… А хотите?— Да, — кивнула Лиза.— Господи, ну что за прелесть! — Анатолий склонился к Лизе через стол. — Безешку запечатлеть позвольте? В щечку то есть поцеловать. Ничего, а?— Ничего… — Лиза подставила щечку.— Ну вот… чудо, ну просто чудо. А потом я портрет твой напишу, хочешь? Маслом! На вороном коне! Голую, а? Ничего?— Зачем же вороного коня маслом-то мазать? — удивился Рим.— Да иди ты, — отмахнулся Анатолий. — А потом женюсь.— На ком?— Ну не на тебе же. На ней вот, — взглянул он в сторону Лизы. — Как честный человек, имею право.— И я, — кивнул Рим.— У тебя же есть жена уже. Одна. И рисовать ты не умеешь.— Ой… только не надо маму парить.— Все, господа, все! — Леон решительно встал из-за стола. — На острова! 15 Проснувшись, но пребывая еще в уютной полудреме, Адашев-Гурский не сразу вспомнил, где находится. И, лишь открыв глаза, осознал, что он в лечебнице.«Все, — решительно сказал он самому себе, выбрался из постели и стал надевать на себя одежду. — Хорошенького понемножку. Хватит с меня услуг платной медицины. Я уж как-нибудь сам о себе, любимом, позабочусь».За окном светило солнышко.Александр взглянул на часы.«Мать честная, — изумился он. — Если это утро, так я, выходит, сутки проспал! Да ну их с этими их капельницами. Чего они в них наливают-то? Это ж надо…»Он вышел из палаты, никого не встретив, прошел коридором до лестницы и спустился на первый этаж. Кивнул одетому в камуфляж охраннику (теперь уже другому), который нес службу у входной двери. Повернул налево и направился к кабинету врача.— Да, войдите, — донеслось из-за двери, в которую Адашев тихонько постучал, а затем заглянул. За столом, одетый в белый халат, сидел незнакомый мужчина.— Извините, — Александр переступил порог кабинета. — Мне бы Виктора Палыча.— Он сменился, — мужчина отложил очки. — Будет сегодня во второй половине дня. А вы?..— Александр Василич. Я здесь у вас… пребываю, некоторым образом. У нас уже суббота?— Да, — доктор взглянул на календарь. — Суббота, двадцать девятое апреля.— Ну вот, значит, я уже больше суток.— И что?— Да хватит, наверное, уже, доктор.— Так… — Мужчина надел очки, пощелкал клавишами компьютера. — Ага, вот. Ну… Вам бы еще одну капельницу надо.— Нет, доктор, спасибо. Я прекрасно себя чувствую.— Бывает, бывает… — Доктор опять отложил очки в сторону. — А защиту не желаете? — Нет, спасибо.— Ну нет так нет. — Доктор встал со стула и направился к стоящему у стены сейфу. — Как знаете. Дело ваше,— Доктор…— Да? — обернулся мужчина.— Тут… в день поступления за меня деньги… — замялся Александр.— Так я же как раз по этому поводу и… — Он открыл сейф, вынул из него какие-то бумаги, вернулся к столу, надел очки и стал что-то подсчитывать на калькуляторе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62