Тот мячиком отлетел к противоположной стене, сильно ударился о нее спиной и ошарашено выпучил глаза.— Вы кто?! — еще раз с трудом выдохнул он и застыл, широко раскрыв рот.— Жак Ив Кусто… — Герман вынул из-под куртки обрез охотничьего ружья и засунул стволы ему в рот. — Бибикнешь, мозги вышибу. Понял, шоферик? Кивни…— Тот послушно кивнул.— Вот и хорошо.— Давай его в комнату. — Гурский запер за собой входную дверь и прошел в квартиру.Он заглянул в туалет, ванную, на кухню, затем вошел в большую комнату со скудной обстановкой. Взял стул, поставил его на середину, вынул из брюк узкий кожаный ремень и, обернулся к Герману, держащему за шкирку хозяина дома, не вынимая у того стволов обреза изо рта:— Сюда, — кивнул Адашев на стул. Герман подтолкнул мужика, и тот плюхнулся на указанное ему место. Гурский завел его руки за спинку стула и крепко связал их ремнем.Вениамин подошел к стене и внимательно разглядывал висящую на ней картину, которая являла собой покрытый мебельным лаком большой прямоугольный кусок тонкой древесно-стружечной плиты. Посредством разноцветных металлических опилок и проволочек на ней был . изображен пруд с лебедями.— Гротеск? — Вениамин обернулся к мужику и кивнул на картину. — Понимаю… Элис прошла в соседнюю комнату.— Ну? — спросил ее вошедший следом Александр. — Думаешь, она обронила что-нибудь?Элис пожала плечами и оглядывала комнату.— Надо вот здесь смотреть, — Гурский подошел к окну и присел на корточки возле батареи отопления. — Есть такая традиция… вот, видишь? — Он указал пальцем на трубу, подходящую к радиатору. — Тут краска содрана. Может, и наручниками… А может, и нет.Он поднялся и вернулся в большую комнату.Хозяин дома, со связанными за спиной руками, сидел на стуле и испуганными глазами смотрел на Германа.— Где девка? — вкрадчиво спросил Герман. — Не знаешь, конечно?— Да… какая девка? — сглотнул мужик.— Ага… в молчанку играть будем, да? В отказку идти?— Да вы кто? На самом-то деле…— Понятно. Ну что? — Герман взглянул на ветеринара. — Давай, что ли…Тот вышел на кухню, вернулся с двумя табуретами, подошел к стулу, на котором сидел связанный хозяин, и поставил их рядом, плотно сдвинув один с другим. Затем он, щелкнув замками, раскрыл саквояж, вынул из него и поставил на пол наполовину пустую литровую бутылку водки. Вслед за ней вынул из саквояжа кусок светло-коричневой прорезиненной клеенки и такой же фартук. Клеенкой накрыл табуретки, фартук надел на себя. Убрал бутылку обратно в саквояж и вынул из него большую блестящую металлическую коробку. Поставил ее на один из табуретов, снял крышку, положил, перевернув так, что получилась кювета, рядом и стал, вынимая из коробки, выкладывать на нее хирургические инструменты.— Надо бы подстелить под него что-нибудь, — не поворачивая головы и холодно звякая инструментами, сказал он Герману. — Обоссытся.— Да и наорать, — пожал плечами Герман. — А ты не забрызгаешься?— Так у меня же фартук…— Ну смотри.— Штаны надо снять. А рубашку не обязательно, ее просто расстегнуть можно.— Подержи-ка его, — кивнул Герман Гурскому.Тот подошел и, тяжело опустив мужику руки на плечи, крепко прижал его к спинке стула. Герман положил обрез на пол, наклонился и стал расстегивать на сидящем брючный ремень.— Да вы!.. — судорожно дернулся хозяин дома. — Да вы это…— Что? — вскинул на него глаза Герман. — Может, так скажешь? Пока не калека…— Да что говорить-то?!— Повторяю свой вопрос: «Где девка?»— Да не знаю я никакой девки! Что вы все, на самом-то деле… Те вломились с автоматами, теперь вы… Какая девка?!— Та самая.— Да не знаю я ничего!Неожиданно, дважды тренькнув, раздался звонок в дверь.Хозяин дома с отчаянной надеждой бросил взгляд в сторону прихожей. Гурский предупреждающе вскинул руку. Вениамин, в одну секунду отхватив скальпелем кусок пластыря, залепил мужику рот.Звонок повторился.Гурский поднес палец к губам. Герман, осторожно наклонившись, поднял с пола обрез и уткнул стволы сидящему на стуле в пах.Все замерли. 24 — Лиза, — Леон отставил в сторону рюмку, нетрезво пошатнувшись, поднялся со стула и недвусмысленно на нее посмотрел. — Пойдем. Я прошу прощения, господа, но мы с Лизой вынуждены вас ненадолго оставить. Пойдем, детка, я… я должен сказать тебе нечто очень важное.Лиза подняла на Леона тревожный взгляд громадных синих глаз, встала из-за стола, запахнула поплотнее просторный мужской халат и вышла вслед за ним из кухни.В гостиной она опустилась в кресло возле стеклянного журнального столика. Леон сел напротив на широкий мягкий диван.— Лиза, девочка моя, — начал он, глядя на ее голые розовые коленки, — ты должна это знать, иначе будет несправедливо. Видишь ли… 25 Спустя минуту Адашев-Гурский очень осторожно вышел на кухню и, чуть отодвинув грязную занавеску, выглянул в окно. Из парадной вышла какая-то пожилая женщина и тихонько пошла по тротуару прочь.К Гурскому подошел Герман.— На кладбище к нам его надо везти, — вполголоса, чтобы его не было слышно из комнаты, сказал он. — Там расколем. Не резать же его, на самом-то деле.— Думаешь?— А кто, ты резать будешь?— Зачем же? Доктор. Ветеринары, по-моему, вообще клятву Гиппократа не дают.— Ладно, пока он нам верит, надо его на кладбище везти и там дожимать. Сюда в любой момент кто-нибудь припереться может. Он уже чуть не обосрался со страху, а тут звонок этот. Здесь он постоянно отвлекаться будет. Да и нам стремно, — Герман машинальным движением открыл и вновь защелкнул стволы обреза.— А что у тебя там? — кивнул на оружие Гурский.— Там? — взглянул на него Герман. — Картечь. А что?— Да нет, ничего.Герман ушел в комнату, а вместо него на кухню вошел доктор Вениамин в клеенчатом фартуке и с большой водочной бутылкой в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62