Я открываю, а там Парфен. Как нашел? Мы с ним карифанили… ну, когда я последний раз парился… Я ему адрес-то свой оставлял, еще тот, на Лиговке. Соседи, наверно, сказали. Ну, я его принял. Все, как положено. Он-то сам из Челябинска, чего его занесло? Ну… в Москве, говорит, был, а в Питере ни разу. Ну, я ему спьяну про Витьку-то и сказал. Это ж как раз его… специализация, Парфена. Ну, сказал и сказал. А он как прицепится — сведи, и все тут! Я и свел. Так вот оно и срослось. А жить Парфен у меня остался… Только на дело я с ним ни разу не ходил. Честно говорю.— Дальше.— Так я и говорю… пару дней назад, в четверг, вечером поздно, приезжают они ко мне вместе с Жигуном…— Это кто такой?— А я и не знаю. Жигун и Жигун. Парфен его сам где-то нашел, у того тачка своя. Но он — полный отморозок. Мозгов вообще нету. Ну вот… и привозят они с собой девку какую-то. Она поначалу права качать вроде пыталась, но Жигун ей — по печени, а потом на пол кинул и ногами. По башке… по голове то есть, попал. Мы с Парфеном еле оттащили.— А откуда они ее взяли?— Я толком и не знаю. Чего их расспрашивать-то? Мое дело сторона. Но тут они между собой ругаться стали и… В общем, как я понял, Жигун под кайфом был, впилился в кого-то и решил бабки снять. Но у тех, в кого он въехал, с собой не оказалось, а стояли они рядом с домом своим. Ну, пошли они вместе с ним домой за деньгами, а там Жигун увидел, что хата упакована, и решил ее на уши поставить. Хозяину — в репу, тот башкой об батарею и, видимо, помер. А девка — свидетель. Он ее тоже грохнуть хотел, но потом решил с собой забрать. «Мы, — это он Парфену говорит, — ее чеченам продадим. И свидетеля уберем, и лавэ наварим одновременно». Но Парфен был против, категорически. Ему это очень не нравилось.— Что именно?— А вообще все. Начиная с того момента, как Жигун из-за руля вышел и бабки снимать пошел. Он Жигуна, дома у меня, чуть не порезал. «Придурок, — говорит, — мы же из-за тебя, недоумка, сгорим все. Она же американка. Из-за нее такая вонь подымется…»— И что дальше?— Что дальше… Пристегнули ее к батарее, стали думать. И выпускать ее нельзя, и что делать, непонятно. Решили звонить Виктору. Может, что подскажет…— А он?— Ну… он и решил вопрос, в оконцовке.— Как?— Приехал утром, засадил ей какой-то бо-дяги по веняку. Ее приходнуло. «Когда в себя приходить начнет, — говорит Парфену, — грузите ее в машину и у первого же метро высаживайте. Она не то что про вас, она собственного имени не вспомнит». — «Никогда?»" — это Парфен его спрашивает. А тот так репу почесал и говорит: «Препарат новый, действие до конца не изучено… Хер его знает. Но, на всякий случай, вы ее… ну, чтобы она без документов оказалась». А Жигун и так ее ксиву уже прикопал, она же денег стоит. Ну… Виктор уехал, Парфен с Жигуном девку в машину сунули и где-то высадили. Но она, оказывается, уже записку в форточку выкинуть успела. Вот на меня и наехали… все. А я-то при чем?— Ладно, — Волков устало потер глаза. — А на даче ты чего высиживал?— А куда мне деваться? Квартиру-то друзья ваши наверняка пасут. А про дачу эту я только тем двоим сказал, которые… в погребе уже были. Может, думал, Парфен с Жигуном заявятся. Или Виктор. Я же знал, что они на даче деньги хранят, только не знал где. Значит, должны появиться. Вот, думал, дождусь их, пусть они и решают, как дальше быть. Они же… всю эту поганку замутили. Я-то при чем?— А откуда ты вообще про дачу знал?— Так мы же туда ездили, все вместе. Шашлыки… и прочее. Я там и жил потом неделю, забор чинил. С собакой подружился… Вот потому и сидел. Кого-нибудь из них ждал. А тут — вы.— Ладно, — еще раз сказал Волков и взглянул на часы. — Значит, со всех сторон ты ни при делах оказываешься. Так, что ли?— Я вам правду рассказал.— И где девку искать, не знаешь?— Парфен говорил, что они ее у «Чернышевской» высадили. А дальше…Дверь открылась, и в комнату вошел хозяин квартиры.— Я не помешал? — взглянул он на Волкова.— Да нет, — Петр поднялся с кресла. — Мы уже все обсудили.— В таком случае, позвольте вас… в кабинет ко мне. Мои гости тоже ушли.— А… — робко подал голос мужик.— Здесь посиди пока, — бросил ему Петр и вышел из комнаты.— Ну, в общем, вот так… в общих чертах, — закончил свой рассказ Волков. — А за урон в живой, так сказать, силе… мои извинения.— М-да… — задумчиво протянул хозяин дома. — Что? А… Это вы про Авдея с Валерой… Да Господь с вами. Жаль, конечно, что не довелось мне Авдею в глаза его заглянуть. Ну даи ладно, чего уж. А… тот, грязненький, что в комнате там дожидается, вы с ним что делать собираетесь?— Отпущу, — пожал плечами Петр. — Я ему обещал, если правду скажет. Он рассказал.— Справедливо, — кивнул старик.— Парфена этого Виктор, в вашем конкретном случае, втемную наверняка использовал. Вряд ли он бы иначе в ваш дом полез. Не решился бы.Наверное… — согласился старик. — Хотя, кто знает. Все сейчас как-то… не так, как раньше. Совсем людишки с ума посходили. Ничего ведь святого за душой. Хорошо, посмотрим, как с ним быть.— Ну что… — поднялся Волков. — Все вроде бы у нас с вами завершено?— А не надумали?— К вам… на службу?— Да.— Нет. Несолидно как-то… с места на место скакать.— Ну… еще не вечер, как говорится. Жизнь сегодняшним днем не заканчивается, — старик наклонился и, достав из-под массивного письменного стола принесенную Волковым черную спортивную сумку, протянул Петру: — Будьте любезны.Петр взял в руки расстегнутую сумку и заглянул в нее.— Нет, — отрицательно качнул он головой. — Спасибо, конечно, но… я же говорил — мне начальство жалованье платит.— Вы не поняли, — поднял на него взгляд холодных серых глаз хозяин дома, — я вам ничего и не плачу. Просто вы мне принесли больше, чем у меня украдено было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62