— Так ведь… — развел руки Андрей, — кирасир Его Величества не боится вин количества.— Ловко. — Волков выпил свою водку. — Спиши слова.— Ладно. — Гурский вновь присел к столу и закурил. — Значит, вот непосредственно после этого самого застолья в ресторане Заславский и помер?— Непосредственно, — кивнул Петр. — Встал из-за стола, сел в машину, поехал к какому-то своему приятелю на дачу — то ли в Комарове, то ли в Репине — и, сидя за рулем, окончился. С трассы и вылетел. Мертвый уже, как врачи говорят. Жена чудом жива осталась.— А сестра?— Да нет, они вдвоем ехали. Там, видишь… в ресторане еще… сестренки разругались. В дым. Это мне Дугин потом рассказывал, я же с ним встречался, беседовал. После того, как Заславский помер, но еще до того, как меня рожей об стол.— Понятно.— Ну вот. Старшая за воротник перебрала, за ней вроде это водится, ну и… две бабы, хоть и сестры, но… ты ж понимаешь, слово за слово… эта Яна, младшая, подхватилась и домой уехала. Игорь ее проводить хотел, но та отказалась, по телефону тачку вызвала и укатила.— А они втроем уже остались.— Да. Посидели еще, а потом, уже заполночь, Заславский решил на свежий воздух выбраться, на дачу эту махнуть. Дугин с ними распрощался и домой поехал, а Заславский с женой в машину сел…— …пьяный.— Нет, я же говорил, он непьющий был практически. Ну вот, он, значит, в машину сел, а потом… Ну и все, в общем.— А где они с трассы вылетели?— Да за постом ГАИ. Не сразу, дальше, где-то в Ольгине вроде, но не в самом, а не доезжая. Там еще поворот и… место такое, относительно пустынное.— И «скорая» сразу приехала?— Кто ж знает… когда Анна в себя пришла, вызвала, тогда и приехала.— А что же машины-то, которые мимо ехали?— Ну, Саша… «что машины»… во-первых, это же все-таки «форд», он же не на куски развалился, просто кувырнулся через крышу и опять на колеса встал. Во-вторых, там кювет высокий, а он черный. Да и как он с дороги вылетел, никто, очевидно, не видел, там же ночью не такое уж движение. Пролетит мимо машина, фарами его хватанет, да и дальше. Кому какое дело? Прошлой зимой мужик пьяный в двух шагах от дома в сугробе замерз, а народ мимо шел. В общем, когда эта Аня оклемалась, трубку нашла, тогда сама и вызвала. И ментов, и «скорую».— Хо-ро-шо-о… — задумавшись произнес по слогам Адашев-Гурский. — Ладно. С-слушай, Петр… а вот такое у меня к тебе предложение… а давай-ка я с этой Аней встречусь да поболтаю, а? Она где живет?— На Савушкина.— Так там вроде бы и район-то не богатский. Что ж он, риэлтер, жилье себе приличное сделать не мог?— Ага… у него там такое наворочено… в подвале тренажерный зал с сауной.— Как это «в подвале»?— Там дома такие, типа коттеджей, ну которые…— Немцы после войны строили.— Ну да. Он этот дом свой, ну… в котором у него сейчас квартира, собирался целиком со временем откупить:— Тогда понятно.— А с чего это ты решил, что она с тобой беседовать станет?— Н-ну-у… я журналист. Скажу, что мы с Заславским Вадим Николаичем знакомы были, и меня смерть его потрясла до глубины души.— И что?— Петя… ну уж найду я, наверное, что сказать, а? У тебя телефон ее есть?— Вон, на холодильнике. Черный блокнот.Гурский подошел к холодильнику и взял блокнот.— На букву «З», — подсказал Волков. Петр наполнил рюмки.— Заславский?— «Заморочки»— «Автостоянка на Барочной. Какого хера!!!» — бегло читал вслух Гурский, раскрыв черный блокнот Волкова на странице, обозначенной буквой «З». — «Напомнить Бяше про Акима», «Фаина Георгиевна — таможня. Пропальпировать!!!» Это Раневская, что ли? — вскинул он взгляд на Петра.— В самом конце ищи, — буркнул Волков.— Ага, нашел, — кивнул Гурский, перелистнув страницу. — Я перепишу?— Дерзай, — Петр взял в руки рюмку, взглянул на Веронику, затем на Андрей Иваныча и негромко и проникновенно произнес: — Ребяточки… какая это все, в сущности, херня, в сравнении с энтропией Вселенной и преображением души, а?— О-о-о… — Гурский, заложив пальцем страницу, закрыл блокнот и направился из кухни, — все, я пошел.— Блокнот оставь, — сказал Волков.— Сейчас, перепишу и верну.— Что ты, Петя, — понимающе сказал Андрей Иваныч и поднял свою рюмку, — о чем ты говоришь.:. А мне тут еще Александр и про телегонию рассказывал, так я чуть не разрыдался, ей-богу. Это ж такое… такое…— Какое?— Потом расскажу, давай выпьем.— Давай.Они выпили, взяли по кусочку лимона, обмакнули их в соль и с удовольствием закусили.— Я ушел. — Гурский вернулся на кухню, положил черный блокнот на место и взглянул на товарищей: — Держите себя в руках.— Увидимся за чаем, — кивнул ему Андрей Иваныч. Глава 6 — Алло, — держа телефонную трубку в руке, Адашев-Гурский присел на краешек стола в редакционном кабинете, — извините, пожалуйста, это вас Гурский беспокоит, Александр Васильевич, будьте добры Анну.— Да, я вас слушаю.— Анна… еще раз извините, мы с вами не знакомы, но… видите ли… дело в том, что меня не было в городе, я журналист, в командировке был на Таймыре. И вот вернулся.— И что?— Видите ли, у меня материал в плане стоит, интервью с вашим мужем, ну… о бандитских крышах, охранных структурах и… обо всем, что с этим связано. Материал этот у меня готов, мне его в номер сдавать нужно, но у нас принято сначала показать тому, с кем интервью было. Профессиональная этика, так сказать. Ну вот… я звоню Вадим Николаичу в офис, а мне там говорят, что его убили. Вот я и решился вас побеспокоить. Вы меня простите, я понимаю, что вам не до меня, но… и вы меня поймите — этика. Что мне с этим материалом делать, ставить в номер?— Как это убили?!— А разве нет? Он что же — жив?— Да нет, но… никто его не убивал! Он умер. Инфаркт. Что за слухи такие дурацкие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34