Выслушав приговор, они по-прежнему оставались спокойными. Хану стало любопытно, как отнесется молодая женщина к тому, если он отменит казнь и подарит ей жизнь, но одной, без Ерке Кулана.— Ты слышала, женщина, что сказал брат твоего покойного мужа? Если ты согласишься стать женой султана Адилькерея, то умрет только Ерке Кулан…Женщина отрицательно покачала головой:— Что из того, что нас не соединил мулла? Мы давно стали мужем и женой. Я поклялась, что никогда не покину Ерке Кулана. — Лицо Ажар дрогнуло. Она прикрыла глаза веками. — У нас есть одна просьба, великий хан… Если уж нам не суждено было жить вместе на земле, пусть после того, как будет исполнен приговор, нас похоронят в одной могиле…По площади пронесся тихий гул. Никто не ожидал такого ответа, такой просьбы.— Я против!.. — снова прохрипел Адилькерей. — Я должен владеть этой женщиной! Если она не согласна по доброй воле, то я укрощу ее силой, как я делаю это с необъезженными кобылицами!Что-то заставило Узбек-хана продолжить затеянную им же самим игру, и он сказал:— А что же делать с сыном твоего брата? Быть может, и ему следует подарить жизнь?— Нет! — закричал султан, и к лицу его прилила темная кровь. — Он нарушил законы шариата. Он обязан умереть. И смерть он должен принять из моих рук, потому что он опозорил меня, втоптал в грязь честь своего отца!..Узбек-хану захотелось спросить Адилькерея еще раз, действительно ли тот сможет собственными руками убить сына своего брата, но вдруг страшное воспоминание встало перед глазами, и готовые уже вырваться слова застряли в горле. Хан понял, что султан сделает то, о чем говорит. Ведь смог же он сам убить Елбасмыша — своего двоюродного брата.Стараясь скрыть охватившее его замешательство, хан повернул голову к имаму, и тот понял, что Узбек ждет ответа.— Просьба султана Адилькерея согласуется с законами шариата…Люди на площади безмолствовали, затаив дыхание. Ждали, что же наконец решит хан.Узбек прикрыл глаза и мысленно повторил про себя: «Надо быть твердым! До конца твердым!» Но ведь в конце концов и такая смерть отвечает требованиям шариата, и он не нарушит устои ислама, согласившись на просьбу султана. Народ должен видеть, что рука хана тяжела и он не знает пощады к отступникам от веры, но народ должен чаще видеть и мудрость своего повелителя. Не все ли равно, как умрет преступник. Но зато пройдут годы, и мудрость Узбек-хана прославится в легендах и сказаниях.Решение пришло само по себе:— Приговор высокого суда должен быть приведен в исполнение… Это так… Но надо учесть и просьбу султана Адилькерея. — Узбек-хан замолчал. Лицо его было величественным и спокойным. — Пусть Ерке Кулан примет смерть от его руки. Трижды проскачет виновный на коне перед султаном, и трижды тот имеет право выстрелить в него из лука. Если стрела Адилькерея поразит Ерке Кулана, то по праву амангерства он возьмет Ажар себе. И женщине не придется нарушать клятву: увидев смерть любимого, она поймет, что такова воля аллаха. Если же стрелы султана не причинят вреда Ерке Кулану, то…— Узбек на миг замолчал, и люди в мертвой тишине услышали, как тяжело и грозно ворочается за холмами море.И вдруг кто-то не выдержал, крикнул:— Что же будет тогда?!Народ зашумел, голоса заспорили:— Ему не суждено остаться в живых!— Адилькерей прекрасный стрелок. За сто шагов он попадает в глаз бегущему сайгаку!— Первая же стрела пронзит сердце Ерке Кулана!И снова чей-то голос перекрыл остальные:— Так что же с Ерке Куланом тогда будет, великий хан?!Толпа затихла и, казалось, подалась, придвинулась к помосту хана.— Тогда? — переспросил Узбек. — Все в руках аллаха. Если он захочет, чтобы грешник остался в живых, никто не посмеет причинить вреда тому, кому покровительствует сам аллах. Тогда Ерке Кулан и Ажар станут мужем и женой.Возглас удивления пронесся над площадью:— О мудрый хан!..— О справедливый хан!— Да продлит аллах твои годы!..Узбек повернулся к Адилькерею:— Ты согласен, султан?Лицо того стало бледным, скулы выперли и заострились.— Да, решение твое, хан, справедливо и угодно аллаху…— Хочешь ли ты, Ерке Кулан, что-нибудь сказать?Ерке Кулан, не отрываясь, смотрел в глаза любимой, потом повернул лицо к Узбеку:— У меня есть одна просьба, о великий хан! Пусть Ажар поставят на моем пути. Вверяя свою жизнь в руки аллаха, я хочу видеть ее перед собой…— Пусть будет по-твоему…— милостиво согласился хан.Не ожидая приказа, зрители сдвинулись в сторону, освободили часть площади. Кто-то из молодых воинов торопливо подвел к Ерке Кулану своего коня.— Возьми его, — сказал джигит. — Быть может, он принесет тебе счастье. Мой конь быстр как птица, и кто знает, может, он обгонит твою судьбу. Если посчастливится — считай коня своим…Два туленгита отвели Ажар в конец площади, Ерке Кулану развязали руки. Кто-то из телохранителей султана подал Адилькерею тугой монгольский лук.Узбек-хан поднял руку:— Я сказал не все. Виновный проскачет перед стрелком на расстоянии ста шагов.Лицо Адилькерея передернулось.— Я убью щенка, если он будет скакать даже на расстоянии вдвое большем…— Начинайте…— велел хан.Легко вскочив на подаренного ему белого скакуна, Ерке Кулан медленно поехал с площади, и люди молча провожали его взглядами.Отъехав на значительное расстояние, Ерке Кулан остановил коня и стал ждать сигнала. Наконец распорядитель подкинул свой борик.Чуть помедлив, Ерке Кулан ударил коня пятками, и тот стремительно сорвался с места. Конь был замечательный. Он был похож на белого ястреба, молнией несущегося над самой землей.Сощурив раскосые глаза, сведя к переносице мохнатые брови, Адилькерей ждал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80