Они двигались друг за другом по извилистой тропе между отвесными
стенами скал, вздымающихся на высоту сотен футов. Тропа была каменистой, и
Кавинанту приходилось все время смотреть себе под ноги, чтобы не
споткнуться. Напряжение от этих усилий сделало путь довольно долгим, но
уже через каких-то двести ярдов Кавинант и Лена вышли к расщелине,
уходящей вверх и вправо от ручья. Они принялись карабкаться к этой
расщелине, а потом вдоль нее. Вскоре дорога выровнялась, потом начала
постепенно понижаться, и спуск оказался довольно длинным. При этом наклон
был достаточно пологим, чтобы Кавинант не мог увидеть цели их путешествия.
Наконец расщелина повернула еще раз и закончилась, оставив Лену и
Кавинанта на склоне горы высоко над речной долиной. Они стояли лицом прямо
на запад, глядя на заходящее солнце. Слева от них из скал вытекала река и
исчезала в равнинах справа. Долину пересекал отрог горной цепи,
переходивший на севере в равнину.
- Это река Мифиль, - сказала Лена, - а вон там - подкаменье Мифиль.
Кавинант увидел на восточной стороне реки, к северу от себя, горстку
лачуг.
- Расстояние до селения не слишком велико, - продолжала Лена, - но
тропинка проходит вверх по долине, а потом назад, вдоль реки. Когда мы
доберемся до нашего подкаменья, солнце уже зайдет. Идемте.
Кавинант испытал неприятное ощущение, глядя вниз со склона горы -
более чем с двух тысяч футов над долиной, - но он переборол его и пошел
следом за Леной на юг. Склон горы становился все менее крутым, и вскоре
уже тропинка вилась по травянистым откосам среди суровых горных вершин,
через лощины и овраги, среди лабиринтов упавших камней. И по мере того как
тропа понижалась, воздух становился глубже, мягче и делался менее
прозрачным. Запахи тоже постепенно менялись, становились нежнее: сосны и
осины сменились сочным травянистым ковром. Кавинант чувствовал, что он
воспринимает все изменения при спуске до малейших нюансов. В возбуждении
от вновь обретенной остроты восприятия он не заметил, как спуск
закончился. Тропинка скользнула с длинного пологого холма, вышла к реке и
устремилась вдоль нее на север.
В том месте, где тропинка в первый раз выходила к реке, Мифиль была
узкой и бурной, и ее торопливый влажный голос был полон резонансов и
бормотания. Но по мере того, как река устремлялась к равнинам, она
становилась шире и ее течение замедлялось, становилось более задумчивым и
словно говорило само с собой, бормоча что-то низким и глубоким голосом.
Вскоре ее ворчание совсем растворилось в воздухе. Она ушла в сторону в
поисках моря, по пути тихо рассказывая самой себе длинную сказку.
Зачарованный рекой, Кавинант постепенно все более осознавал
успокоительную реальность Страны. Она не была неуловимым сновидением, ее
можно было осязать и обонять - словом, все подтверждало, что она реальна.
И все же это, безусловно, была иллюзия - обман его поврежденного при
столкновении с машиной мозга. Но обман этот был до смешного приятным.
Казалось, он доказывал, что Кавинанту не угрожают кошмар и хаос, что эта
Страна понятна и поддается его управлению; что когда он овладеет ее
законами, ее особенностями, то у него появится возможность безопасно
путешествовать по дорогам своего сна, оставаясь все время в здравом уме.
Подобные мысли вызывали у Кавинанта уверенность в себе, даже смелость по
мере того, как он шел, глядя на узкую спину Лены, на ее призывно
покачивающиеся бедра.
Пока Кавинант переживал незнакомые ему эмоции, долина Мифиль
погрузилась в сумрак ночи. Солнце опустилось за горы на западе, и хотя
свет его все еще мерцал на дальних равнинах, тонкая вуаль тьмы быстро
сгущалась в долине. Граница наступающей темноты быстро перемещалась по
высокой горе справа от Кавинанта, карабкаясь, словно жадный прилив по
берегам дня. В наступивших сумерках Кавинант почувствовал, как опасность
украдкой подползает к нему, хотя что именно это за опасность - он не знал.
Вскоре последняя горная гряда погрузилась во тьму, и сияние равнин начало
меркнуть.
Лена остановилась и, прикоснувшись к руке Кавинанта, указала вниз.
- Смотрите, - сказала она. - Это подкаменье Мифиль.
Они стояли на вершине пологого длинного холма, у подножия которого
сгрудились строения поселка. Кавинант ясно различал дома, хотя в некоторых
окнах свет лишь едва мерцал. Если не считать большой открытой круглой
площадки в центре деревни, подкаменье выглядело несколько хаотично, словно
не так давно оно свалилось с какой-то горы. Однако это утверждение
опровергалось гладкими до блеска каменными стенами и плоскими крышами. А
вглядевшись более внимательно, Кавинант заметил, что подкаменье на деле
было отнюдь не таким уж неорганизованным. Окна всех строений выходили в
центр.
Все строения были одноэтажными, все из камня, с плоскими каменными
плитами вместо крыш; но среди них имелись значительные различия в размерах
и форме - некоторые были круглыми, другие - квадратными или
прямоугольными, а некоторые - настолько неправильной формы, что больше
были похожи на приземистые полые камни, чем на здания.
Пока Кавинант разглядывал подкаменье, Лена сказала:
- Пять раз по сотне людей Южных Равнин живут здесь - мастера учения
радхамаэрль, пастухи, скотоводы, фермеры и те, кто занимается ремеслом. Но
только Этиаран, моя мать, училась в лосраате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28