Газеты уже начали именовать «убийцу с губной помадой» «чикагским Джеком Потрошителем». Не приходится сомневаться в том, что после убийства похищенной девочки весь город будет требовать довести расследование до самого конца.
— Газеты все время нападают на полицейских, — сказал я Пег в ту ночь, когда мы с ней поздно легли в постель. Она лежала на моей согнутой руке, и ее била сильная дрожь. — Величают каменными истуканами, недоумевают по поводу неэффективной работы криминалистической лаборатории. А неудача в поимке «убийцы с губной помадой» стала как раз той самой дубиной, которой их гвоздят газеты.
— Ты говоришь так, словно это несправедливо, — возразила Пег.
— Я действительно так считаю. Поймать лунатика гораздо труднее, чем профессионального преступника. У профессионала весь характер и образ его действия прослеживаются очень легко. Это называется modus operandi — по латыни — образ действия.
— Образ действия?
— Да, то есть то, как он совершает свои преступления, какого они типа. А у этого парня даже в способе убийства обеих женщин есть значительная разница. Вторую он застрелил, и, несмотря на нож, проткнувший шею жертвы, смерть наступила именно от пули. Ты не против, что я говорю об этом?
Пег кивнула. Она была у меня крепким орешком.
— Этот тип не оставил ни одного сносного отпечатка.
— Наводит после себя чистоту, — сказала Пег.
— Для него — это ритуал, — заметил я, — и мера предосторожности.
— Полный идиотизм.
— Полный идиотизм, — согласился я.
Я улыбнулся, искоса глядя на нее. В спальне царила темнота, но я все же разглядел ее милое лицо.
Тихим голосом она сказала:
— Ты обещал своему другу Бобу Кинану, что продолжишь поиски.
— Да, но я сказал просто так, чтобы успокоить его.
— Ты должен продолжить.
— Не знаю, смогу ли. Полиция и федералы что-то не спешат обратиться ко мне за помощью.
— С каких это пор подобные препятствия останавливают тебя? Продолжай. Ты должен найти этого типа. — Она взяла мою руку и положила ее на свой живот. — Должен.
— Конечно, Пег. Конечно.
Я нежно, успокаивающе погладил ее по животу.
Неожиданно я почувствовал странную признательность к «убийце с губной помадой»: ведь этот день начался с того, что жена потребовала развода, а закончился тем, что она в моих объятиях и я ее успокаиваю.
В этом славном послевоенном мире есть смысл постараться взять все, до чего удается дотянуться.
8
Два дня спустя в Лупе, в переполненном ресторане «Берхофф», я угощал ланчем своего друга Билла Друри.
Официанты в смокингах, высоко подняв подносы с дымящимися блюдами, сновали между столиками, словно участники каких-то непонятных состязаний. Постоянные посетители, главным образом бизнесмены, среди которых оказалось несколько женщин — любительниц ранних прогулок по магазинам, своими голосами и мерным стуком столовых приборов создавали непрерывный гул, превращавший разговор в этом просторном зале в частную беседу.
Билл любил хорошо поесть и с удовольствием принял мое предложение, хотя это вынудило его покинуть свое логово в Норт-Сайде и прогуляться на приличное расстояние. Несмотря на то что Билл не ходил на службу, одет он был с иголочки: темно-синий костюм, широкий оранжевый галстук, украшенный булавкой с драгоценным камнем. Мужественное лицо моего друга имело раздвоенный подбородок и темные проницательные глаза. У него была запоминающаяся походка уверенного в себе человека. И лишь мешки под глазами да легкая седина, посеребрившая редеющие темные волосы, показывали, что ему пришлось перенести много переживаний в последние месяцы.
— Чертовски рад, что ты смог отбиться от предъявленных обвинений, — начал я.
Он пожал плечами и намазал маслом кусок ржаного хлеба. Скоро должны были принести заказанный нами шницель по-венски.
— Осталось еще Большое жюри.
— Одолеешь и этих, — уверенно продолжал я, хотя, честно говоря, не был в этом уверен. В своем рвении прищучить нескольких парней из мафии Билл подкупил по меньшей мере одного свидетеля. Я был тогда в суде, когда это вскрылось.
— Тем временем я бью баклуши в старом доме, приводя мою старушку в нервное расстройство тем, что отстранен от работы.
— Хочешь немного поработать на А-1?
Он покачал головой и с огорчением нахмурил брови:
— Я все еще полицейский, Нат, отстранен я или нет.
— Все останется между нами. У тебя все еще остались друзья в отделе Таун Холл, верно?
— Конечно.
Официант, годившийся нам по возрасту в отцы и выглядевший достаточно сурово, чтобы отшлепать нас, принес блюда с говядиной, зажаренным по-немецки картофелем и красной капустой.
— Я работаю по делу Кинана, — произнес я, потягивая пиво.
— До сих пор? Думал, что ты его уже бросил, — усмехнулся он. — Брат говорит, что ты многовато заломил за то интервью.
Его брат Джон работал в редакции «Ньюс».
— Дэвис согласился с моей ценой, — сказал я, пожав плечами. — Послушай, похоже. Боб Кинан хочет, чтобы я остался на борту. Так он лучше себя чувствует. Во всяком случае я намерен еще поработать.
Он стрельнул в меня взглядом детектива.
— Имеют ли какое-нибудь отношение к твоему решению продолжать те десять кусков награды, объявленной «Трибюн», а?
Я усмехнулся и отрезал кусочек мяса.
— Может быть. Ты заинтересован?
— А что, собственно, я могу сделать?
— Прежде всего можешь намекнуть мне, если кто-нибудь из твоих друзей-полицейских заметит, что начали дергать за политические или же за мафиозные ниточки.
Он кивнул и пожал плечами, не переставая при этом жевать.
— Во-вторых, ты работал по делу «убийцы с губной помадой».
— Но меня задвинули, когда работа по второй жертве была в самом разгаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65