Слухов
полным-полно, и один другому перечит - разве можно на них
положиться? Знаешь, я буду очень рад, когда аббат Радульфус
вернется наконец в Шрусбери.
- Hе только ты, но и все братья нашей обители, - горячо
поддержал друга Кадфаэль, - кроме разве что брата Жерома. Тот
доволен, когда во главе аббатства остается приор Роберт,
рад-радехонек тому, что отца аббата вызвали в Вестминстер, и
ходит нынче задравши нос. Hо большинству братьев приорское
правление нравится куда меньше, чем Жерому, - уж ты мне
поверь.
- Как давно аббат в отлучке? - вслух размышлял Хью. -
Пожалуй, недель семь будет, а то и восемь. Легат созвал к себе
чуть ли не всех прелатов Англии - оно и понятно: такой
внушительный двор позволяет ему чувствовать себя увереннее в
переговорах с императрицей. Генри не из тех, кто склоняет
голову даже перед венценосцами, но чтобы говорить с Матильдой
на равных, он должен иметь за спиной достойную высокого сана
свиту.
- Однако кое-кому из церковных иерархов он позволил
вернуться к своей пастве, а это скорее всего говорит о том, что
он сумел договориться с Матильдой. А может статься, ошибочно
полагает, что сумел. Так или иначе, отец аббат прислал нам
весточку из Ридинга. Через неделю он должен быть здесь. От
него-то ты и услышишь самые правдивые вести.
Епископ Генри приложил все силы к тому, чтобы сохранить в
своих руках контроль над ходом событий. В начале апреля он
вызвал к себе всех епископов и увенчанных митрой аббатов и
объявил это собрание церковных сановников легатским советом,
что дало ему право верховенства в обход архиепископа
Кентерберийского Теобальда, которому принадлежало формальное
первенство во всех вопросах, касающихся внутренних дел
английской церкви. Впрочем, как полагал Кадфаэль, Теобальд и не
возражал против того, чтобы его оттеснили на второй план. В
сложившихся обстоятельствах человек тихий и робкий мог только
порадоваться возможности оставаться в тени, предоставив легату
опасную честь пребывать на самом солнцепеке.
- Само собой, - отозвался Хью, - услышу от него, как
обстоят дела на юге, тогда и смогу прикинуть, что следует
предпринять здесь. Мы-то находимся далеко от центра событий, а
королева - храни ее Господь - собрала отменное войско. К ней
присоединились фламандцы, уцелевшие под Линкольном. И она горы
свернет, чтобы вызволить Стефана. Ведь она, - убежденно
промолвил Хью, - лучший стратег, нежели ее муж. Понятное дело,
на поле боя - я видел его под Линкольном и готов побожиться,
что второго такого рыцаря во всей Европе не сыщешь. Зато, не в
пример ему, она, поставив перед собой цель, не успокоится, пока
не добьется своего; он же запросто может погнаться за двумя
зайцами. Ходят слухи, и я склонен им верить, что разъезды
королевы все ближе подтягиваются к Лондону. Может статься, что
заявившись в Вестминстер, императрица угодит в западню.
- А правду ли говорят, что лондонцы согласились впустить
Матильду в город? Поговаривают, что их депутация, хоть и робко,
с оговорками, высказывалась все же в пользу Стефана - они не
сразу согласились с тем, что им навязывали. Сдается мне, -
вздохнул Кадфаэль, - не всякий решится возражать самому Генри
Винчестерскому. Чтобы не оробеть перед таким лордом, требуется
немалое мужество.
- Они согласились впустить ее, а это равнозначно
признанию ее королевой. Правда, я слыхал, они до сих пор тянут
время, оговаривая условия, а любые проволочки на руку мне и
Стефану. Эх, - мечтательно произнес Хью, - вот бы мне послать
верного человека в Бристоль. - Луч света упал на его лицо -
решительное, сосредоточенное. - Можно ведь отыскать лазейку в
любой замок, в любое подземелье. Двое-трое надежных людей
многого могут добиться. Пригоршня золота тюремщику - глядишь,
и дело сделано... Вызволяли же королей из плена в прежние
времена, даже когда те были закованы в цепи, а Стефан, слава
Богу, не содержится в оковах. Hа такое Матильда пока не
решилась. Впрочем, Кадфаэль, все это пустые мечтания. Мое место
здесь, и дай мне Бог удержать Шропшир, а до Бристоль, увы, мне
не добраться.
- Если твой король вырвется на свободу, - промолвил
Кадфаэль, - ему очень даже пригодится сбереженное тобой
графство.
Монах снял горшочек с жаровни и поставил его остывать на
специально для того предназначенную каменную плиту, лежавшую на
полу. Распрямил спину он не без усилия, ибо возраст порой давал
о себе знать. Правда, для своих лет Кадфаэль был бодр и
проворен.
- Hу вот, с этим делом я вроде управился, - заявил
монах, потирая руки. - Давай-ка выйдем полюбуемся цветами, что
я вырастил к празднику Святой Уинифред. Отец аббат вернется в
обитель как раз к этому событию и сам будет руководить
церемонией перенесения мощей из часовни Святого Жиля. Хлопот
нам предстоит немало, ведь к празднику в аббатство понаедет
уйма паломников.

Четыре года назад на алтаре часовни приюта Святого Жиля,
расположенной на самой окраине Шрусберийского предместья, была
установлена рака с останками Святой Уинифред, привезенными из
валлийского прихода Гвитерин, места ее захоронения. В
богадельне призревали всех недужных и увечных, в том числе и
прокаженных, которым доступ в город был заказан. Оттуда, из
часовни, раку с мощами торжественной процессией перенесли в
церковь аббатства, где и поместили на алтарь. Чудотворные мощи
стали главной святыней аббатства:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12