Он поочередно развязал лодыжки пленницам и спустил их на землю.
Белинда едва не упала. Ноги, с прошлого вечера обутые в изящные белые туфельки, утопали в липкой грязи, колени подгибались. Налетев на край повозки, она выставила руки, по-прежнему связанные, чтобы не рухнуть на землю.
– Держаться всем вместе! – приказал Кэди, обводя ледяным взором несчастных пленниц. – Я с вас глаз не спущу, так что не вздумайте пуститься наутек. Становитесь друг за дружкой и гуськом – вперед!
Так они добрели до деревни, еле переставляя ноги, в мокрой, перепачканной одежде, облепленные грязью, сникшие от усталости. Белинда ожидала, что ее погонят в тюрьму вместе со всеми, и удивилась, когда у самых дверей кузен отделил ее от остальных и велел идти к молельному дому.
– У остальных до отправки в Бостон уже состоялось предварительное разбирательство дела, – пояснил Кэди. – А ты, кузина, сбежала прежде, чем мы успели произвести надлежащую процедуру. И теперь это следует исправить. Ты будешь находиться в молельном доме, под охраной, пока я вызову должностных лиц и свидетелей.
– Не будете ли вы… не будете ли вы так добры прихватить для меня по дороге сухую одежду? – У Белинды так стучали зубы, что она едва могла говорить. И все-таки, несмотря на дождь, хлеставший по ее запрокинутому лицу, она держалась прямо и в упор смотрела в блеклые глаза Джонатана Кэди.
Кэди не ответил. Он кивнул в сторону молельного дома, и Белинде не осталось ничего другого, как только повернуться и пойти к зданию.
Там по крайней мере было сухо. Она села на одну из скамей, втянув голову в плечи. На запястьях, туго стянутых веревкой, появились красные полосы, платье, еще недавно такое роскошное, измялось и прилипло к продрогшему телу. Грязь облепила ноги почти до колен. Она смутно видела, как вошел констебль Вининг и, коротко переговорив с ее кузеном, уселся на скамью напротив. Почувствовав на себе его взгляд, Белинда подняла глаза и отметила, что кузен Джонатан куда-то исчез. Остались только они с констеблем. Внезапно Белинда осознала, что Вининг пялится на нее. Оказывается, мокрое платье, плотно облегавшее фигуру, выставляло напоказ каждый изгиб ее тела. Жаркий румянец выступил на щеках Белинды, она подняла на констебля гневные глаза.
– Сэр, это недостойно – глазеть на меня, когда я в таком виде, – воскликнула она. – Вы могли бы найти для меня чистую, сухую одежду, чтобы мне было чем прикрыться!
– Не могу же я оставить тебя без присмотра, ведьма! – возразил констебль. – Наверняка на время суда ты получишь одеяние поприличнее. А пока тебе нечего беспокоиться. Я праведный, набожный человек и не опущусь до того, чтобы возжелать ведьму.
Белинда выразительно посмотрела на него, но, прежде чем она успела что-либо произнести, дверь молельного дома снова открылась, и перед ней возникла Гудуайф Флетчер с тяжелой корзиной в руках.
Стоило ей увидеть Белинду, как ее морщинистое лицо выразило облегчение.
– Вот вы где, госпожа! – воскликнула она, бросившись к ней. – Я увидела, как вы шагаете по дороге, и сразу поспешила сюда. Бедняжка… – Она осеклась и бросила настороженный взгляд на констебля Вининга, вставшего при ее появлении. Женщина в волнении прижала корзину к груди. – В-вы ведь не против того, что я принесла бедной детке немного еды и сухую одежду, – проговорила она запинаясь. – Она, наверное, едва жива с дороги.
– Опасное это дело – жалеть ведьму, – медленно проговорил констебль, вглядываясь прищуренными глазами в полное, встревоженное лицо Гудуайф. – Кое-кто может удивиться – отчего это ты так дружна с прислужницей дьявола.
– П-пока ведь еще ничего не доказано. – Гудуайф облизала внезапно пересохшие губы и отбросила со лба прядь волос, выбившуюся из-под строгого белого чепца. – Проявлять доброту к страждущим совсем не грешно.
– Ведьмы не заслуживают жалости. – Констебль нахмурился, потом вдруг повел могучими плечами. – Ладно, поступай как знаешь. Но лучше тебе поспешить, а то скоро вернется мировой судья и начнет слушание.
Гудуайф Флетчер опустилась на скамейку возле Белинды. Она открыла корзину, достала тяжелый серый плащ из шерсти, накинула его девушке на вздрагивающие плечи и застегнула на груди.
– Вот так, – прошептала она, – Теперь вы немного согреетесь. А это хлеб с сыром. Кушайте, детка.
– С-спасибо вам. – Белинда благодарно улыбнулась седовласой женщине. – Вы настоящий друг, Гудуайф Флетчер, вы так мне помогли. Но я… я боюсь за вас. Я никогда себе не прощу, если из-за меня вас тоже заподозрят.
– Я… я тоже боюсь. Но я не могла остаться в стороне, когда увидела, как вы замерзли и выбились из сил. Ах, детка, если бы только у меня хватило храбрости высказать им все, что я думаю по поводу этого сумасшествия с охотой на ведьм. Но, увы, я всего-навсего запуганная старая женщина. Кто станет меня слушать? Скорее, они тоже бросят меня в тюрьму. – Она смотрела, как Белинда откусывает кусок сыра, – ее запястья до сих пор были связаны. – Я должна… предупредить вас, детка. Дела ваши неважные. Фрэнсис Майлз в последние дни много кричала про вас. Она твердит, что вы истязаете ее, колете иглами, бьете палкой. А девчонки, что ходят у нее на поводу, повторяют все слово в слово. Людей уже настроили против вас.
Белинда кивнула.
– Они повесят меня, – медленно проговорила она. – Я не жду от суда никакого другого решения.
– Нет! – Глаза Гудуайф наполнились слезами. – Не оставляйте надежды, моя дорогая! Возможно, они образумятся. Будьте такой же храброй и сильной, как всегда, и, может быть, вы убедите их в своей невиновности.
Такого поворота дела Белинда не представляла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100