Затем я сделаю объявление о помолвке.
Эти слова стрелой пронзили ее сердце, убив все безумные надежды, с которыми она пришла сюда. Она опустила голову, чтобы он не увидел выражения ее лица. Должно быть, его суровая сдержанность передалась ей, потому что гордость не позволила ей выдать своих чувств. Лючия с преувеличенным вниманием перебирала драгоценности.
– Я еще не сделала выбора.
– Понятно. – Наступила долгая пауза, затем он тяжело вздохнул. – Вы должны сделать его сегодня, Лючия.
– Да, я знаю. – Она вынула из ларца бриллиантовое ожерелье и стала рассматривать его. – Я так и не дала вам реванша в шахматах.
– Забудьте об этом.
– Разве вам не хочется узнать, если... – Она умолкла и, выдавив еще одну улыбку, протянула ему ожерелье. – Я хочу его надеть, но в перчатках трудно застегнуть.
Он издал какой-то звук, по-видимому, от раздражения, и выхватил ожерелье из ее рук.
– Повернитесь.
Лючия повернулась и, когда он надевал ей на шею ожерелье, почувствовала холодящее прикосновение платины к ее плечу и его пальцев, застегивавших замочек. 3атем его руки застыли, но он не убрал их.
– Я слышу, музыканты настраивают инструменты, – сказал он. – Бал вот-вот начнется.
– Да. – Она не двинулась с места. – Йен...
– Мне лучше отвести вас туда. – Его руки остановили ее, и Лючия почувствовала, будто он ухватился за стрелу в ее сердце и повернул ее.
– Конечно, – прошептала она, подобрала веер и повернулась, чтобы взять его под руку.
Свободной рукой он поднял ларец, и они вышли из оранжереи. Его слуга по-прежнему стоял в коридоре.
– Возьми это, Харпер, – сказал Йен и повел Лючию по длинному коридору в бальный зал.
Они оба молчали. По мере их приближения к залу музыка звучала громче. Высокие двойные двери зала были распахнуты, пары начинали танцевать. У дверей стоял лорд Блэр, Лючия обещала ему первый танец, и он поджидал ее.
Йен тоже его заметил и остановился.
– Наслаждайтесь своим вечером, – шепнул он Лючии. – Я буду в оранжерее. Когда вы сделаете выбор, пришлите избранника ко мне, пусть он найдет меня, и я дам ему свое официальное согласие. Потом мы вместе вернемся сюда и объявим о помолвке.
Она смотрела, как он уходит.
– Вы не будете присутствовать на балу?
Он остановился.
– Нет, – сказал он, обернувшись, но не глядя на нее.
И пошел по коридору.
Она смотрела ему вслед и думала о том, о чем она молилась в тот день в саду леди Кеттеринг. Каждое слово ее молитвы осуществилось. Она отыскала того, за кого хотела выйти замуж. Она нашла человека, заставлявшего биться ее сердце и при виде которого у нее перехватывало дыхание. Человека, с кем могла разговаривать и смеяться, которого любила бы всю жизнь. Беда в том, что он не любил ее, и она поняла, что забыла попросить Бога об этом. Лючия скрестила пальцы, закрыла глаза и произнесла еще одну молитву. Но когда она открыла глаза, Йен все дальше удалялся от бального зала.
Забрезжил рассвет. Йен прислонился к каменной стене оранжереи Тремора, не сводя глаз с места около стола с орхидеями, где рядом с ним недавно стояла Лючия и он передавал ей подарок ее отца. Он думал, когда же она найдет рубин. По его заказу лондонский ювелир вынул из ее диадемы один маленький прямоугольный бриллиант и заменил его рубином. Он поместил его на одном конце диадемы, там, где его скроют ее волосы, где принц Чезаре не заметит его, когда она наденет диадему на свадьбу.
Но и за кого она выйдет замуж?
Йен взглянул на свой фрак, жилет, галстук. Они лежали на полу там, где он их сбросил несколько часов назад, бесформенной кучей, в которой смешались черное и белое, что привело бы Харпера в ужас. Йен смотрел на свою одежду. Он собирался посетить бал. От него это ожидали. Не сделать этого значило совершить поступок дурного тона. Да черт с ним.
В сотый раз он задавал себе вопрос: кого она выберет и заставлял себя не думать об этом. Это не его забота. Он узнает избранника, когда тот придет к нему.
Осталось всего несколько часов, после чего он сможет уехать. Еще один-два дня, и после встречи с ее отцом он покончит со всем этим делом навсегда. Тогда он сможет снова стать самим собой. Эти желания, это вожделение, это безумие, грозившие поглотить его разум, его жизнь, уйдут в прошлое. Он сможет уехать, оставить все позади и продолжать свои дела. Важные дела.
Греки и турки находятся на грани войны, а война гибельна для интересов Британии. На следующей неделе он уже будет на борту корабля, плывущего в Константинополь, где постарается найти дипломатическое решение. Такими делами он всегда занимался. И намерен продолжать их дальше. Странно, что банальное поручение найти мужа для красивой, капризной, невыносимо непредсказуемой кокетки оказалось самым трудным делом, которое ему когда-либо приходилось выполнять.
Музыка, доносившаяся из зала, умолкла. Бал закончился. Йен ждал, но никто не приходил. Он прислушивался в ожидании стука мужских каблуков по каменному полу оранжереи, но никто не появлялся.
Он закрыл глаза и пытался сосредоточиться на том, как ему предотвратить войну в Анатолии, но вместо этот видел перед собой шею Лючии с темными пушистыми прядями, выбившимися из-под пышного банта на затылке. Застегивая ожерелье, он касался ее шелковистых локонов.
Он улыбнулся, вспоминая, как она небрежно, набок надела диадему. Как маленькая девочка, играя в маскарад, подумал он, и его улыбка исчезла. В эту минуту он подумал о ее будущем, представил, какими могут стать ее дочери. Конечно, похожими на нее. Они будут милыми, нежными, необыкновенными девушками с чуткими романтическими сердцами и с сияющими, как итальянское солнце, улыбками, которые захотят, чтобы их любили и восхищались ими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84