– Подожди, – сказала она, прижимая ладони к его обнаженной груди. – Сначала дай мне посмотреть на тебя.
Этого он не предусмотрел, но не мог устоять перед таким искушением. Он опустил руки. Лючия начала круговыми движениями гладить его мускулистую грудь, плечи, руки и живот.
Каждое движение она сопровождала поцелуями, cначала легкими, как прикосновение крыльев бабочки. А затем ее поцелуи сделались более смелыми и чувственными, как будто она пробовала его кожу на вкус. От этих поцелуев по телу пробегала приятная дрожь. Йен о стоном откинул назад голову. Соблазнитель превратился, в соблазняемого. Он закрыл глаза и, сколько мог, терпел эту сладкую пытку. Затем остановил ее:
– Довольно. Я тебе уже говорил, что сегодня моя очередь.
Он потянул за ленточку на ее пеньюаре и развязал второй бантик. Затем третий и четвертый, медленно спускаясь к ее бедрам. Когда все бантики были развязаны, стянул пеньюар с ее плеч, и тот упал на пол позади нее.
Под шелковым пеньюаром у нее была такая же ночная рубашка, сквозь ткань которой он мог видеть округлости ее груди. Он осторожно кончиками пальцев обвел ее соски, и они, отвердев, четко вырисовывались под светлым шелком. Прикосновение к ним почти лишило его самообладания, но он твердо решил не поддаваться собственным желаниям. Еще рано. Сегодня не будет ничего подобного прошлому разу.
Она сжала его запястья, останавливая его.
– Йен, я ничего не устраивала для того, чтобы леди Сара увидела нас.
– Я знаю. – Он поднял голову и поцеловал Лючию.
– Откуда?
– Я говорил тебе, что всегда знаю, когда ты лжешь. Ты широко раскрываешь глаза и говоришь неправду, а потом прикусываешь губу.
Она с удивлением посмотрела на него.
– Я не делаю ничего подобного.
Он поцеловал ее в нос.
– Делаешь. И каждый раз выдаешь себя.
– Когда-нибудь, англичанин, – прошептала она, – я возьму над тобой верх.
– Черта с два, возьмешь. На чем мы остановились? – Он приложил ладони к ее грудям и выразил свое одобрение их соблазнительно пышной форме. – Ах да.
– Йен, я должна тебе что-то сказать.
Похоже, они так и будут разговаривать. Он старался не шевелиться и держать себя в узде.
– Да, Лючия?
Как и тогда в оранжерее, она положила ладони на его руки.
– Вот почему я и сделала это в оранжерее, – прошептала она. – На балу я смотрела на всех этих мужчин и думала о той ночи в карете, когда ты касался меня, и я знала, что никогда не позволю ни одному из них дотронуться до меня. – Она откинула назад голову и закрыла глаза, прижимая его руки к своей груди. – Только тебе.
Боже, она была прекрасна. Йен чувствовал, как у него сжималось сердце, становилось трудно дышать. Он глубоко вздохнул и наклонил голову. Взяв губами ее сосок, он через шелк рубашки осторожно втягивал его в рот. Она тихо ахнула и, ухватившись руками за края туалетного столика, выгнулась навстречу ему.
Не выпуская из губ соска, он другой рукой ласкал второй сосок, так медлительно и пьяняще, насколько ему позволяло его собственное, с трудом сдерживаемое, возбуждение. Она тяжело дышала, и дрожь пробегала по ее телу, а он играл с ней, наслаждаясь ее нетерпением и тихими взволнованными звуками, выдававшими охватившую ее лихорадку. Это была месть за то время, когда она сводила его с ума. И как же она была сладка!
Но это не могло продолжаться долго. Он чувствовал, как утрачивает самообладание, и понимал, что скоро потеряет власть над собой, Его руки уже лежали на ее бедрах. Комкая шелк ее рубашки, он начал тянуть ее вверх. И неожиданно ощутил сопротивление. Он почувствовал, что Лючия напряглась.
– Лючия, я хочу видеть тебя. Хочу смотреть на тебя. – Он поцеловал ее в губы. – Подними руки.
Она подняла руки, и он через голову снял с нее рубашку и отбросил в сторону. Холодок пробежал по ее обнаженному телу, и она нервно рассмеялась.
– Я не уверена, что мне хочется, чтобы эта лампа горела.
– А я в этом убежден, – сказал он, отступив, чтобы лучше видеть ее.
Она не решалась посмотреть на него, и глядела в темный угол за его спиной. Как странно, что она сейчас волнуется. Возможно, потому, что, когда она была девочкой, над ней безжалостно смеялись, но под его пристальным взглядом ей хотелось прикрыть свое обнаженное тело. Однако она лишь крепче ухватилась за край столика.
– Я очень большая, – вырвалось у нее, но по его тихой усмешке она поняла, насколько бессмысленной была эта фраза.
– Да, – согласился он. – И там, где это нужно. – Он положил руки на ее обнаженные груди, и его ладони наполнились. – Ты так хороша, – прошептал он, лаская ее. – Даже лучше, чем я представлял в своем воображении.
Глядя на его лицо, когда он смотрел на нее и ласкал ее, она с удивлением поняла, что он мысленно делал это множество раз. И нервное напряжение покинуло ее, оставив только любовь и страсть. Он снова овладел ее соском, но между ним и его губами уже не было рубашки, и наслаждение, которое она теперь испытывала, было совершенно восхитительным.
Тихие стоны вырывались из ее груди. Всю ее охватывал жар, и она не могла сдержать судорожных движений тела, требовавшего удовлетворения.
– Ласкай меня, – простонала она. – Как тогда, в карете.
Он отрицательно покачал головой и опустился на колени. Он взял ее за бедра, и, прежде чем она, опьяненная негой, поняла, что он намеревается сделать, прижался губами к завиткам волос, скрывавших ее потаенное место. Наслаждение было настолько острым, что все ее тело вздрогнуло.
– О! – Она чуть не задохнулась и сжала бедра. – О, Йен, это нехорошо!
Он тихо засмеялся, прижимаясь к ней, и по ее телу пробежала дрожь. Его пальцы проскользнули между ее бедрами, раздвигая их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84