Итак, сударь, войдемте.
– Вы меня убедили, – со смехом ответил провансалец. – Прошу вас, сударь, входите первым.
– Нет, сударь, клянусь душой, я этого не допущу, – я всего-навсего ваш покорный слуга, граф Аннибал де Коконнас.
– Граф Жозеф-Иасинт-Бонифас Лерак де Ла Моль к вашим услугам.
– В таком случае возьмемтесь за руки и войдем вместе.
Во исполнение этого примирительного предложения оба молодых человека спешились, отдали поводья конюху, поправили шпаги и, взявшись за руки, пошли к двери гостиницы, на пороге которой стоял хозяин. Но, вопреки обыкновению людей этой категории, почтенный домовладелец, как видно, не обратил на них ни малейшего внимания: он был занят разговором с желтым сухопарым верзилой, покрытым широким плащом цвета древесного гриба, как сова – перьями.
Дворяне подошли к хозяину гостиницы и его собеседнику в плаще цвета древесного гриба так близко, что Коконнас, уязвленный их невнимательностью к себе и своему спутнику, дернул хозяина за рукав. Хозяин сразу очнулся и отпустил своего собеседника.
– До свидания! – сказал он ему. – Приходите поскорее и непременно расскажите мне обо всем, что происходит.
– Эй, негодяй, – сказал Коконнас, – ты что же, не видишь, что к тебе пришли по делу?
– Ах, простите, господа, – ответил хозяин, – я вас не заметил.
– Черт побери! Надо замечать! А теперь, когда ты нас заметил, будь любезен обращаться к нам не просто «сударь», а «граф».
Ла Моль стоял сзади, предоставив вести переговоры Коконнасу, благо тот все взял на себя.
Однако по нахмуренным бровям Ла Моля было ясно, что он в любую минуту готов прийти на помощь Коконнасу, когда наступит время действовать.
– Ладно! Так что же вам угодно, граф? – совершенно спокойно спросил хозяин.
– Вот-вот... Так-то лучше, не правда ли? – спросил Коконнас, оборачиваясь к Ла Молю, который утвердительно кивнул головой. – Нам с графом угодно получить ужин и ночлег в вашей гостинице, вывеской коей мы соблазнились.
– Господа, я в отчаянии, – ответил хозяин, – у меня свободна только одна комната, и я боюсь, что это вам не подойдет.
– Ну что ж, – сказал Ла Моль, – мы остановимся в другой гостинице.
– Нет, нет, – возразил Коконнас, – я останусь здесь; моя лошадь измучена. Раз вы отказываетесь, я беру комнату один.
– А-а, это меняет дело, – с тем же наглым равнодушием ответил хозяин. – Если вы один, так я вас вовсе не пущу.
– Черт побери! Вот забавная скотина! Только что сказал, что двое – слишком много, а теперь оказывается, что один – слишком мало! Так ты не хочешь принять нас, негодяй?
– Что ж, господа, раз уж вы заговорили таким тоном, я отвечу вам откровенно.
– Отвечай, да поскорей.
– Ладно! Я уж лучше откажусь от чести принять вас в моей гостинице.
– Почему?.. – спросил Коконнас, бледнея от гнева.
– Да потому, что у вас нет лакеев, значит, господская комната будет занята, а две лакейские будут пустовать. Ежели я отдам вам господскую комнату, стало быть, есть риск, что не сдам другие.
– Господин де Ла Моль, – сказал Коконнас, оборачиваясь, – как вы думаете: не отколотить ли нам этого прохвоста?
– Согласен, – ответил Ла Моль, готовясь вместе со своим спутником отхлестать хозяина плетью.
Но, несмотря на готовность обоих, видимо, очень решительных дворян перейти от слов к делу, что не предвещало трактирщику ничего хорошего, он нимало не испугался и только отступил на шаг от двери.
– Сейчас видно, что вы из провинции, господа, – насмешливо сказал он. – В Париже прошла мода бить трактирщиков, которые не желают сдавать комнат. Теперь бьют вельмож, а не горожан, а ежели вы будете на меня орать, я кликну соседей, и тогда уж исколотят вас, а это отнюдь не почетно для дворян.
– Черт побери! Да он издевается над нами! – вне себя от гнева вскричал Коконнас.
– Грегуар, подай мне аркебузу! – приказал хозяин своему слуге таким тоном, каким сказал бы: «Подай господам стул!».
– Клянусь кишками папы! – зарычал Коконнас, обнажая шпагу. – Да разгорячитесь же, господин де Ла Моль!
– Не надо! Право не стоит: пока мы будем горячиться, остынет ужин.
– Вы так думаете? – воскликнул Коконнас.
– Я думаю, что хозяин «Путеводной звезды» прав, но он не умеет принимать гостей, особенно дворян. Вместо того чтобы грубо говорить нам: «Господа, вы мне не нужны», лучше было бы сказать нам вежливо: «Пожалуйте, господа», а в счете поставить: за господскую комнату – столько-то, за лакейскую – столько-то, приняв в соображение, что, если у нас сейчас нет лакеев, мы их наймем.
С этими словами Ла Моль мягко отстранил хозяина, Уже протянувшего руку к аркебузе, пропустил в дом Коконнаса и следом за ним вошел сам.
– Ну хорошо, – сказал Коконнас, – но все-таки очень досадно вкладывать шпагу в ножны, не убедившись, что она колет не хуже, чем вертела у этого малого.
– Потерпите, дорогой спутник, – ответил Ла Моль. – Теперь все гостиницы переполнены дворянами, съехавшимися в Париж кто на брачные торжества, кто на предстоящую войну во Фландрии, поэтому другой квартиры нам не найти; а кроме того, возможно, что в Париже принято так встречать приезжих.
– Черт побери! Ну и терпение у вас! – пробурчал пьемонтец, яростно закручивая рыжий ус и сверкая глазами. – Но берегись, мошенник! Если у тебя готовят скверно, постели жестки, вино выдержано в бутылках меньше трех лет, а слуга менее гибок, чем тростник...
– Те-те-те, дорогой дворянин, можете не сомневаться, что вы будете здесь, как у Христа за пазухой, –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32