идите развлекаться в город.
Маргарита поднялась; Генрих стал к ней вполоборота.
Герцогиня Лотарингская схватила Маргариту за руку.
– Сестра, – заговорила она торопливым шепотом, – герцог де Гиз, который хочет спасти вам жизнь за то, что вы спасли его жизнь, просил передать вам, чтобы вы не уходили к себе, а остались здесь!
– Что вы сказали, Клод? – спросила Екатерина, оборачиваясь к дочери.
– Ничего, матушка.
– Вы что-то сказали Маргарите шепотом.
– Я только пожелала ей спокойной ночи и передала сердечный привет от герцогини Неверской.
– А где эта красавица герцогиня?
– У своего деверя, герцога де Гиза.
Екатерина подозрительно посмотрела на сестер и нахмурилась.
– Клод, подойдите ко мне! – приказала она дочери.
Клод повиновалась. Екатерина взяла ее за руку.
– Что вы ей сказали?.. Болтунья! – прошептала она, стиснув руку дочери так, что та вскрикнула.
Хотя Генрих ничего не слышал, от него не ускользнула пантомима королевы-матери, Клод и Маргариты.
– Окажите мне честь и разрешите поцеловать вам руку, – обратился он к жене.
Маргарита протянула ему дрожащую руку.
– Что она сказала? – прошептал Генрих, наклоняясь к руке жены.
– Чтобы я не выходила из Лувра. Ради Бога, не выходите и вы.
Это была молния, но при свете этой на мгновение вспыхнувшей молнии Генрих увидел целый заговор.
– Это еще не все, – сказала Маргарита, – вот письмо, которое привез вам один провансальский дворянин.
– Господин де Ла Моль?
– Да.
– Спасибо, – взяв письмо и спрятав его под камзолом, сказал Генрих.
Отойдя от растерянной жены, он положил руку на плечо флорентийца.
– Ну как идет ваша торговля, Рене? – спросил он.
– Неплохо, ваше величество, неплохо, – ответил отравитель со своей коварной улыбкой.
– Еще бы, когда состоишь поставщиком всех коронованных особ Франции и других стран, – сказал Генрих.
– Кроме короля Наваррского, – нагло ответил флорентиец.
– Вы правы, мэтр Рене, черт вас побери, – сказал Генрих, – но моя бедная мать, ваша покупательница, умирая, рекомендовала мне вас. Зайдите ко мне завтра или послезавтра и принесите ваши лучшие парфюмерные изделия.
– Это не вызовет косых взглядов, – с улыбкой заметила Екатерина, – ведь говорят, что...
– Что у меня карман тощий, – со смехом подхватил Генрих. – Кто вам сказал об этом, матушка? Марго?
– Нет, сын мой, госпожа де Сов, – отвечала Екатерина.
В эту минуту герцогиня Лотарингская, несмотря на все свои усилия, не смогла сдержаться и разрыдалась. Генрих Наваррский даже не обернулся.
– Сестра, что с вами? – воскликнула Маргарита и бросилась к Клод.
– Пустяки, пустяки, – сказала Екатерина, становясь между молодыми женщинами, – у нее бывают приступы нервного возбуждения, и врач Мазилло советует лечить ее благовониями.
Екатерина еще сильнее, чем в первый раз, сжав руку старшей дочери, обернулась к младшей.
– Марго, вы разве не слыхали, что я предложила вам идти к себе? Если этого недостаточно, я вам приказываю, – сказала она.
– Простите, – отвечала бледная, трепещущая Маргарита, – желаю вашему величеству доброй ночи.
– Надеюсь, что ваше пожелание исполнится. Спокойной ночи, спокойной ночи.
Маргарита напрасно старалась перехватить взгляд мужа – он даже не повернулся в ее сторону, и Маргарита вышла, едва держась на ногах.
Воцарилось минутное молчание; Екатерина устремила пристальный взгляд на герцогиню Лотарингскую, а та молча смотрела на мать, сжимая руки.
Генрих стоял к ним спиной, но следил за этой сценой в зеркале, делая вид, что помадит усы помадой, которую преподнес ему Рене.
– А вы, Генрих, разве не собираетесь уходить? – спросила Екатерина.
– Ах да! – воскликнул король Наваррский. – Честное слово, я совершенно забыл, что меня ждут герцог Алансонский и принц Конде! А все из-за этих изумительных духов – они одурманили меня и, сдается мне, отбили память. До свидания!
– До свидания! А завтра вы расскажете мне, как себя чувствует адмирал?
– Не премину. Ну, Фебея, что с тобой?
– Фебея! – сердито крикнула Екатерина.
– Отзовите ее, сударыня, она не хочет меня выпустить.
Королева-мать встала, взяла собачку за ошейник и держала ее, пока Генрих не вышел, а уходил он с таким спокойным и веселым лицом, как будто в глубине души не чувствовал, что над ним нависла смертельная опасность.
Собачка, отпущенная Екатериной Медичи, бросилась за ним, но дверь затворилась; тогда она просунула свою длинную мордочку под портьеру и протяжно, жалобно завыла.
– Теперь, Карлотта, – сказала Екатерина баронессе де Сов, – позовите герцога де Гиза и Таванна – они в моей молельне; вернитесь с ними и посидите с герцогиней Лотарингской: ей опять нехорошо.

Глава 7
НОЧЬ 24 АВГУСТА 1572 ГОДА

Когда Ла Моль и Коконнас закончили свой скудный ужин, – скудный, ибо в гостинице «Путеводная звезда» куры жарились только на вывеске, – Коконнас повернул на одной ножке свой стул, вытянул ноги, оперся локтем о стол и, допивая последний стакан вина, спросил:
– Господин де Ла Моль, хотите сейчас же лечь спать?
– По правде говоря, поспать мне очень хочется, сударь, – ведь ночью за мной могут прийти.
– И за мной тоже, – сказал Коконнас, – но я думаю, что лучше нам не ложиться и не заставлять ждать тех, кто пришлет за нами, а попросить карты и поиграть. Таким образом, когда за нами придут, мы будем готовы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32