Она беременна. Глава 11 Екатерина беременна.Я глядела в его глаза и читала в них правду, всегдашнюю его искренность.Я онемела. Он опустился рядом со мной на колено, разделяя бесконечное мгновение, он тоже не дышал. Наконец я обрела голос.— Кто отец?— Она говорит, граф Гертфорд.Гертфорд! Этот тупоголовый юноша, которого Екатерина обхаживала, когда я думала, что она любезничает с моим лордом! Тупица или нет, но по отцу, покойному лорду-протектору, он кузен моего брата, кузен нашего бывшего короля! И все считают его родственником королей, а вместе с Екатериниными притязаниями это делает будущего ребенка самым что ни на есть законным наследником — особенно если родится мальчик…Однако, будучи незаконнорожденным, никакого наследства он не получит.Но ведь и меня всю жизнь считали незаконнорожденной… а мои католические враги, коли не сумеют посадить на трон Марию, несомненно предпочтут мне этого ублюдка и его безмозглую мамашу-марионетку..Ко мне вернулось самообладание и способность принимать решения.— Стража!В комнату ввалились дежурившие у дверей часовые, их капитан и два или три телохранителя.— Арестуйте леди Екатерину и немедленно доставьте ее в Тауэр! И графа Гертфорда! Но посадите их врозь, слышите, под самый строгий арест, и никакой переписки, разговоров или свиданий.Онемев от неожиданности, с выпученными от изумления глазами они поспешили исполнять приказ.— И еще! Хорошенько стерегите мою дверь!Если леди пошлет ко мне, я не желаю видеть гонца, не желаю слышать от нее ни слова, ни полслова!Они удалились, звеня оружием. Робин поднял глаза, лицо его омрачилось.— Вы не выслушаете свою кузину, мадам?Я взорвалась:— А что ей сказать в свое оправдание? Она не хуже моего знает, что отец и парламент запретили Тюдорам вступать в брак без согласия монарха, Тайного совета и обеих палат! То, что она сделала, — измена! Будь жив отец, даже моя сестра, Екатерина отправилась бы вслед за сестрицей, оставив позади голову!Он понизил голос:— Но ведь Ваше Величество не казнит ее?— Не спрашивайте! — истерически рассмеялась я. — Пока не знаю, что могу с ней сделать!И не в последнюю очередь за ее внимание к вам, милорд…Я вскочила, забегала по комнате, зябко кутаясь в ночное платье, силясь укрыться в тяжелых складках, спрятать лицо в пышном меховом вороте. Я горела от гнева, а еще больше — от странного стыда. Как она до такого докатилась?— Вы сказали, она пришла к вам… и предложила…Он не дрогнул.— Вчера вечером она пришла ко мне в спальню. Сперва она попыталась… чтобы склонить меня на свою сторону…Попыталась предложить ему свое тщедушное, неразвитое тело — скорее кукольное, чем женское, если забыть про кривые ноги! — тело, распоряжаться которым она уже не вольна, поскольку Господь сотворил из него сосуд для новой жизни…— А вы с таким благородством ее отвергли? — Я изобразила улыбку.Он не попался на крючок.— Да, мадам, отверг, — ответил он тихо. — Можете допросить моего слугу и его помощника, они все слышали — и никакие пытки не заставят их опровергнуть мои слова. — Он устало улыбнулся:— И причина тому вовсе не в моей неотразимости, мадам. Она была не в себе и не понимала, что творит.Я гневно отмахнулась.— А дальше?..— И тогда она взмолилась о помощи. Она на седьмом месяце и не знает, как долее скрывать.Во вчерашней грозе она увидела перст Божий, обличающий ее грех…— Вот самомнение! Она что — единственная грешница на земле? С чего бы Богу обращаться к ней? И еще, милорд, — повернулась я к нему, — скажите мне одну вещь: почему она пришла к вам?Почему, если она хотела сознаться, не прийти к старшей фрейлине Кэт, к другой почтенной даме?Почему к Робину? Может быть, когда я заподозрила, между ними действительно что-то было? Почему теперь она прибегла к его помощи?Он словно прочел мои мысли. Легкая улыбка тронула его губы.— Потому что, по ее словам, из всех придворных ей легче всего рассказать мне — якобы она знает меня лучше других и…Он осекся.— Продолжайте!— ..и больше всех любит… во мне ее единственная надежда.Я отвернулась, в глазах помутилось от слез.«Лучше всех знает его — и больше всех любит», — сказала Екатерина?Все верно.Как я люблю — и верю ему.
За оконным переплетом призрачный туман таял под лучами солнца, как пережитое горе.Сердце мое колотилось в груди, слова застряли во рту. Не поворачиваясь к Робину, я хрипло сказала:— Ладно, сэр, сегодня вы сослужили добрую службу……и мне, и себе, о возлюбленный лорд…— ..моей опрометчивой кузине и этому прижитому злополучному ребенку.Я услышала, что у него захватило дух.— Прижитому, мадам? Разве я не сказал вам?Леди Екатерина замужем!
Domine, quid multiplicati… Господи, сколь умножились враги мои. Многие восстают на мя Господи, сколь умножились… (Пс.З, 2)

.Но Сесил и лорд-хранитель печати Бэкон, за которыми спешно послали, подтвердили, что больше ничего поделать нельзя.— Согласно закону, — сказал Бэкон, созерцая мой нетронутый завтрак — сыр, холодное мясо, крынки с молоком и элем, — Вашему Величеству разумнее всего держать этих двоих в Тауэре и ждать.Ждать принца — или ждать, пока она разродится еще одной нежеланной девочкой Тюдор?— А тем временем, — заметил Сесил, бесстрастно уставясь в лепной потолок, — у нас будет время вникнуть в обстоятельства их бракосочетания.Я знала этот его тон и взглянула пристальнее.Неужели мой «Дух», как по-прежнему звала его про себя, что-то затевает? Однако его длинное бледное лицо было невинно, словно у школьника, напихавшего полную сумку яблок. Я посмотрела на него, кивнула:— Ладно, господа, раз так, подождем и посмотрим.Может ли это как-то обернуться к лучшему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55