Я не знала, куда деться от глаз, от множества устремленных на меня глаз…Робин поклонился и коснулся моей руки.— Ваше Величество, не желаете ли прогуляться? Подышать свежим воздухом?
Возле реки было прохладнее, воды катились медленно и величаво. Берега обступил высокий камыш и ворсянка, птичьи выводки, вполне оперившиеся к концу лета, не замечая нас, деловито сновали туда-сюда. На деревьях нежно щебетали пеночки. Мы остановились передохнуть на берегу, возле купы плакучих ив. Робин махнул свите, чтобы отошли. Сам он стоял чуть поодаль от меня, молчал и выжидательно смотрел, готовый сразу откликнуться на мои слова.— Нам придется послать во Францию людей, не только деньги, знаете? — пролепетала я. — Гугенотам надо оборонять Дьеп и Руан, они обещали нам Гавр, пока мы не завладеем Кале… Они просят сто сорок тысяч крон, а потом еще триста тысяч, все золотом, и десять тысяч солдат, мы сможем набрать шесть, если я продам принадлежащие короне земли! Надо подготовить флот для перевозки войск, и, разумеется, если мы это сделаем, начнется настоящая война, я не смогу оставить Лондон и встретиться с кузиной Марией, Йоркская встреча срывается…В сумятицу моих мыслей ворвался голос коменданта: молодые супруги безумно любят друг друга.Моя болтовня оборвалась.Такой крепенький мальчуган…Слезы хлынули рекой, и, подобно реке, я не могла остановиться. Он по-прежнему молчал, но глаза его темнели с каждой секундой. Солнце за деревьями стояло высоко, наши тени съежились У ног. Наконец он первый нарушил молчание:— Мадам… миледи… скажите, что вас гнетет, чтобы я попытался по мере сил поправить вашу беду.— О, Робин!..Я была так одинока — всю мою жизнь…У Марии был муж и скоро будет другой, у Екатерины — муж и ребенок, у меня — никого…— Ваше Величество, моя жизнь, мои силы в вашем распоряжении…Неужели он снова читает мои мысли?— Более того, мадам… — Он осекся, покраснел под цыганским загаром, потом вскинул голову. — Я осмелюсь открыть свое сердце, и будь что будет. В распоряжении Вашего Величества не только моя жизнь, но и моя душа… моя безграничная любовь…— О, Робин! — Я всхлипнула, как ребенок, ноги у меня подкосились, и я рухнула без чувств. Глава 12 Я спела? Или мне это пригрезилось?Через секунду я снова пришла в себя. «Сидни, оставьте шнуровку в покое, она совсем не давит, это полуденный жар, всего лишь жар…»Жар страсти — жар торжества — он меня, любит! Все во мне пело…— Ваше Величество, вы вся в огне, лоб горит!Милое бледное личико Марии Сидни полной луною расплывалось перед глазами. Она так похожа на Робина — или это Робин? Пахнуло сырой землей. Я лежала на траве. Где мой лорд?— Послали за носилками… сейчас Ваше Величество доставят домой…Я мучительно повела глазами. Вот и он, на коленях рядом со мной, лицо искажено досадою и тревогой.— Что я за негодяй, потащил вашу милость невесть зачем в такое пекло!— Нет, Робин, нет! — Я почувствовала прилив сил. — Со мной все в порядке! — Я с трудом села, Робин и Сидни помогли мне встать.Однако я с благодарностью опиралась на Робинову руку, покуда мы медленно брели назад, с благодарностью чувствовала его жаркое пожатие, счастливая тем, что между нами произошло.Ибо теперь я увидела ясно: моя любовь к нему не умерла, никогда и не умирала, это было временное затмение, вызванное прошедшей между нами зловещей планетой. А теперь мы вернулись на предписанные сферы, любовь наша засияла вновь, и мы сторицей вернем все, что потеряли, все упущенное время. Теперь я могу показать, как я его ценю — его правдивый рассказ о Екатерине, его терпеливо ждавшую до сего дня любовь.Однако почему я не чувствовала всей полноты счастья? Почему день за днем у меня раскалывалась голова и летний жар преследовал меня повсюду?— Вашему Величеству нездоровится?Тревога Марии Сидни выражала ее заботливую натуру, но вызывала у меня лишь беспричинную досаду.— Ничего подобного. Сидни. Я совершенно здорова! Просто это бабье лето меня утомило.А сейчас слишком жарко для начала октября…Идемте, Робин! Хорошая прогулка — и все как рукой снимет.Мы вышли в осенний золотисто-бронзовый парк… Робин рядом — чего еще желать моему лихорадочно бьющемуся сердцу? Однако я по-прежнему не могла стряхнуть непривычную сонливость, этот досадный жар. А солнце, похоже, начало клониться к западу раньше, чем я думала, потому что внезапно резко похолодало.Я задрожала. Робин изумленно и раздумчиво смотрел на меня. «Быстрее! — велела я. — Быстрее, чтобы разогнать кровь!»И к тому времени, как мы вернулись во дворец, кровь моя изрядно разогрелась.— Вот видите, — рассмеялась я в кислое лицо Робина. — Теперь перед ужином я приму ванну и выйду к вам свежая, как сад тюдоровских роз, — вы решите, что время побежало вспять и наступил июнь!— Ванну?Это Кэт.— Мадам, одумайтесь! Вы принимали ванну меньше года назад! И после прогулки — об этом не может быть и речи!— Кэт, ванну! — Приказ прозвучал визгливее, чем мне хотелось. — Я приму ванну!И пусть поварята нагреют воду погорячее!
Поварята расстарались. Лежа в большой медной, покрытой латунью ванне, я видела, как мое алебастрово-белое, словно предзакатный небосвод, тело идет безобразными красными пятнами.— Парри! Кэт!Они были рядом, служанки держали наготове большие, как скатерть, прохладные белые салфетки, но обе дамы смотрели на меня как-то странно.— Вашему Величеству следует лечь в постель.Голос Кэт не допускал возражений. Почему она такая хмурая, такая старая и встревоженная?Я рассмеялась беспечным заливистым смехом, совсем не моим.— Кэт, нет! Я ужинаю с лордом Робертом!Пусть стол в приемном покое украсят боярышником и маргаритками, а опочивальню надушат лавандой и розовым маслом…Почему я так медленно двигаюсь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55