Не рассуждала, но влеклась любовью?..Пусть так, больше это не повторится.Потому что тогда я потеряла Робина.Пожертвовала любовью ради Англии — не Робинова невеста, но английская королева.Когда пришло время выбирать, я выбрала ее, не его.И мы оба знали: прошлого не воротишь.
Дрожа, я уставилась на Хаттона:— Выкладывайте.Он запинался от страха:— Сообщили… сообщили о заговоре… что герцог собирает на севере армию… что он объединился со всеми тамошними графами, тайными папистами, чтобы освободить королеву Шотландскую, посадить ее на ваш трон и жениться на ней!Я стиснула трясущиеся руки.— Послать за герцогом, пусть ответит за это!— Мадам, уже послали.Это сказал Сесил. Он стоял в окружении своих молодых помощников, бледный, как никогда, губы — серая черта.— Прежде чем выехать к вам из Лондона, я вашим именем приказал ему явиться. Он ответил, что не может приехать, потому что болен, приедет погодя.— Однако болезнь не помешала ему немедленно отправиться в Кеннингхолл, откуда он сможет взбунтовать весь Норфолк, — в Кеннигхолл, свою наследственную вотчину, где у него десять тысяч человек, шестьсот квадратных миль земли и откуда он получает больше годового дохода, чем Ваше Величество со всего Уэльса!Это произнес бледный от ярости стройный темноволосый юноша. Сесил утер лоб рукой.— Ваше Величество помнит Фрэнсиса Уолсингема, он был с вашим посольством во Франции, сейчас помогает мне в этом сложнейшем деле.Напряженное тело Уолсингема выражало досаду, узкое лицо пылало.— Ваши враги действуют, мадам, это дело рук королевы Шотландской! — крикнул он. — Ее уличают ее собственные письма герцогу, они у нас, и подстрекательские слова, о которых доносят наши люди из числа ее слуг. «Я — королева Англии, — похвалялась она, и хуже того:— Месяца не пройдет, как по всей этой стране снова будут служить мессу!»Тошнота скрутила желудок — если бы только выплюнуть эту отраву, застрявшую в горле…Мария! Источник всех измен! Я знала, что так и будет, я предвидела…О, вещая моя душа!— На кого по-прежнему можно полагаться?И кто против нас? — с усилием проговорила я.Сесил поклонился:— Граф Сассекс извещает, что его люди наготове, он ждет вашего приказа. Графы Дерби и Шрусбери держатся в сторонке; в совете они были заодно с герцогом, но воевать на его стороне не собираются. Но ваш граф Уэстерморленд, Дейкрс и граф Нортемберленд — все бежали в свои земли на севере и, по слухам, выступят, как только герцог подаст им знак. Лорды Арундел и Пембрук по-прежнему в Лондоне, под надзором…— Пембрук? И Арундел?Нортемберленд — да, ясно, почему против меня папист, один из Марииных новоиспеченных вельмож. Но Пембрук и Арундел? Честный вояка, служивший моему отцу и брату, возводивший на трон сестру Марию… и бывший воздыхатель Арундел, который сейчас мог бы быть моим мужем?..…мужем…Я не смела взглянуть налево, где тот, кто некогда звался Робином, стоял недвижнее статуи, безмолвнее вечности…Сесил кивнул:— Оба на той неделе замечены в близких отношениях с герцогом…Сердце остановилось.— Возьмите их под стражу. Потребуйте, чтобы Норфолк вернулся — во имя вассального долга! Хоть на носилках! Велите графу Сассексу вступить в Йорк и сколь возможно замирить край.Уолсингем подался вперед.— А королева Шотландская? — спросил он с нажимом. — Ее следует немедленно отправить на юг, где мятежникам до нее не добраться.В замке Ковентри есть гарнизон, там, в верном вам Уорвикшире, она будет под надежной охраной.Верный Уорвикшир — верный Уорвик, верный Кенилворт…Довольно.— Да! — крикнула я. — И сообщите графу Шрусбери, что он будет ее сторожить! Пусть явит свою верность долгу, докажет, какой королеве он служит!— А Вашему Величеству следует удалиться отсюда.Это Робин. Нет сил взглянуть на него. Голос мертвый, холодный, безличный, как у герольда или глашатая. Ни одна живая душа не поверит, что всего полчаса назад я жила, любила и стала женщиной в кольце этих рук.О, Робин…— В Виндзор, ваша милость.Я знала, почему он назвал Виндзор: Виндзор из всех ваших замков легче всего оборонять…— Я прикажу подать лошадей.Он с поклоном удалился. А за ним — мое сердце, моя жизнь.
Говорят, бывает, что четвертуемый живет, даже вроде бы говорит, когда у него уже вырвали сердце. Так было и со мной. Омертвелая внутри, я по-прежнему жила. Загнанная в Виндзор, я сидела, недвижная и безгласная, на военном совете, где мои лорды силились сопоставить полученные сведения и свои опасения.— Герцог попал в сети к шотландской королеве, едва пересек границу, — докладывал Сесил (при свечах его лицо казалось странной маской). — Когда он вел переговоры с лэрдами, один из ее присных позвал его на соколиную охоту, а там без обиняков предложил от ее имени ее руку и английский престол в придачу.— Ее руку? — изумился Ноллис. — Паписты поганые! Она же замужем за графом Босуэллом!Надо думать, она собралась отделаться от этого мужа, как отделалась от предыдущего! Она его поманила…— Показала ему царства мира и славу их, и он внял искусительнице и пал, — съязвил Уолсингем. — За этим предательством последовали все остальные…Предательством…Я не смела взглянуть туда, где сидел Робин — бледный, тихий, уставившись в стену. Я принуждала себя слушать, слушать и думать.Конечно, мы слышали о происках королевы.Где только она не искала себе мужа с самого своего возвращения из Франции — она пыталась подлепить даже дона Хуана Австрийского, который всегда воевал! — по этому поводу я как-то неудачно подшутила над Норфолком, посоветовала ему как вдовцу остерегаться той, которая завела себе привычку хоронить мужей…Он же видел ее «письма из шкатулки», собственноручные свидетельства ее любви к Босуэллу и соучастия в заговоре против мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55