К счастью, она легко сдвинулась с места, несмотря на свои размеры, но, к несчастью, старые деревянные колеса заскрипели чересчур громко.Один из ткачей, крепкий мужчина средних лет, мгновенно остановил свой челнок и выглянул в сумеречный переулок, подслеповато щурясь. Мадлен Харкур испуганно прижалась к каменной стене, а Тристан достал пистолет, лихорадочно молясь про себя, чтобы не пришлось пустить его в ход.Повисла жуткая тишина. Тристан видел, как исказилось от ужаса лицо его спутницы, когда та заметила в его руке смертоносное оружие, и слышал, как она тихо ахнула, когда Тристан взвел курок. Но в тот момент, когда нервы его уже готовы были сдать, ткач типичным французским жестом пожал плечами и вернулся к станку. Двое беглецов проскользнули мимо его двери и продолжали свой опасный путь.– Мы избежали еще одной крупной неприятности, – прошептал Тристан, пряча пистолет.Мадлен Харкур не ответила и даже не обернулась. Тристана охватил новый приступ злости при мысли о том, что теперь эта мадемуазель считает его еще более опасным, чем враги, от которых они пытались ускользнуть.Ему было совсем не до того, чтобы успокаивать визжащую женщину. Он не спал уже почти сутки. Голова его гудела и раскалывалась от боли, ноги уже почти отваливались от усталости, а жуткое путешествие по подземным трабулям только что поставило под угрозу его веру в собственное мужество.Более того, как ни печально было ему признать это, восхищение этой юной девушкой в душе Тристана росло с каждой минутой. За последние несколько часов Мадлен Харкур лишилась всего, что ей было дорого в этой жизни. Любая другая женщина на ее месте была бы абсолютно сломлена. Но в душе Мадлен, похоже, с каждым новым несчастьем отвага и выдержка только возрастали… те самые отвага и выдержка, которые вот-вот готовы были покинуть самого Тристана. В сущности, он уже начал сомневаться в том, что именно он спасает эту девушку, а не наоборот.Наконец жилища ткачей остались позади, и путники оказались на берегу Соны как раз в тот момент, когда первые розоватые лучи рассвета озарили восточный горизонт. В ноздри Тристану ударил едкий запах дыма. Небо за спиной его полыхало заревами от пожаров, поглощавших дома немногих оставшихся в Лионе роялистов. А прямо перед ним виднелась роща, о которой говорил Форли.Внезапно до слуха Тристана донесся приветственный возглас сотен и сотен глоток. Он уловил издалека обрывки “Марсельезы” и голоса людей, нараспев перечислявших названия: Фридленд, Маренго, Аустерлиц… и другие победные сражения императора. Тристан понял, что Лион в руках генерала Камброна.Мадлен Харкур в отчаянии закрыла ладонями лицо. Тристан инстинктивно протянул к ней руку, предлагая утешение, какое мог позволить себе в такой момент чужой человек.– Если глаза меня не обманывают, то лошадь и экипаж Форли ожидают нас в этой роще, – проговорил он, пытаясь отвлечь внимание девушки оттого, что творилось в городе.Мадлен отняла руки от лица и взглянула в направлении, куда указывал Тристан. В то же мгновение одинокая фигура отделилась от ствола одного из деревьев на другом берегу реки и помахала рукой. Тристан обратил внимание своей спутницы на это неожиданное явление:– Это Форли! Черт бы его побрал, кого это он ведет? Неужели осла?– Должно быть, он его где-то украл, – невольно улыбнулась Мадлен. – Вы были совершенно правы, мсье. Действительно, о вашем приятеле не следовало тревожиться. Но как же он присоединится к нам? Ведь здесь нет переправы!– Он и не собирается переправляться. Наш путь лежит на север, к Парижу, а оттуда – в Кале. А Форли двинется на юг, в Тоскану.– Значит, дальше мы направимся вдвоем? Тристан кивнул:– Да, вдвоем.Настороженные янтарные глаза Мадлен впились в его лицо. Тристан ответил ей не менее внимательным взглядом. И тут девушка внезапно пошатнулась, как ива под порывом ветра.– Держитесь, Мэдди! – воскликнул англичанин, подхватывая ее за талию. С легкостью приподняв девушку над землей, он двинулся к зарослям, где их поджидал кабриолет.– Мэдди, – повторила она, протирая глаза, как сонный ребенок. – Вы назвали меня Мэдди. Меня никто так не называл за последние пятнадцать лет. Меня вообще никто так не называл, кроме отца.Тристан улыбнулся:– Я и впредь буду вас так называть. Поскольку это имя во Франции малоизвестно, никто не поймет, обращаюсь я к девушке или к мальчику. – Тристан задул свечу и поставил фонарь под сиденье экипажа. – А вы, как это вам ни противно, должны будете впредь именовать меня “отец Тристан”. Иначе наш маскарад не сработает.Мадлен прислонилась к стене кабриолета.– Как-как я должна вас называть? – переспросила она, едва ворочая языком. Голова ее безвольно качнулась.Тристан подхватил девушку, увидев, что она уже не держится на ногах. Заключив в объятия ее хрупкую, нежную фигурку, англичанин всерьез усомнился в успехе своей идеи выдать мадемуазель Харкур за мальчишку.– Отец Тристан, – повторил он, бережно усаживая ее на сиденье кабриолета. Девушка тут же свернулась калачиком и прижалась бледной щекой к спинке сиденья, обтянутой черной кожей. – Вы меня слышите, Мэдди?Мадлен не отвечала. Веки ее опустились, рот слегка приоткрылся, дыхание стало глубоким и ровным. Она погрузилась в сон.Мэдди снилось, что она бежит по бесконечным темным трабулям, а за ней гонится черноволосый мужчина с диковинными светлыми глазами и блестящим серебряным пистолетом в руке… Проснувшись, она обнаружила, что едет в кабриолете по сельской местности. Верх экипажа был опущен, солнечные лучи падали девушке на лицо, а голова ее – о небо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78