Я никогда не встречал женщины, которая читала бы Шекспира, да еще и переводила его на французский! – Гарт вздохнул. – Черт побери. Надеюсь, нам удастся как-то притереться друг к другу. Но умные женщины всегда выводили меня из равновесия.Тристан воздержался от комментариев. Он просто не мог ответить на это наблюдение, не намекнув, что его брат никогда не отличался сообразительностью. Впрочем, недостаток интеллекта Гарт с избытком компенсировал добротой сердца.Тристан был в ужасе. Ему оставалось лишь надеяться, что брак его кроткого, добродушного брата с острой на язык, проницательной и хитроумной дочерью Харкура не обернется катастрофой. Ибо ничто на всем белом свете, по-видимому, не могло бы отвратить упрямого купца от идеи воплотить в жизнь свой злосчастный план.Тристан стиснул зубы: сердце его снова пронзила боль. Мало того, что сам он вынужден бороться с невыносимым мучением разбитой любви. Ему еще и придется всю жизнь наблюдать, как мучаются два близких ему создания. *** Вечером следующего дня граф прибыл к дому Харкура в элегантном экипаже, запряженном четырьмя гнедыми. Дверца кареты была украшена его родовым гербом, а грум и кучер красовались в ливреях при полном параде.Примерив новое вечернее платье из розового шелка, расшитое цветами, Мэдди решила, было, что выглядит очень изящно. Ей даже понравилось, как сочетаются с этим нарядом ее коротко остриженные кудри. Но сейчас, оказавшись рядом с графом, она почувствовала себя невзрачной серой мышкой.Граф явился в великолепном вечернем костюме: синяя атласная визитка, отлично гармонировавшая с его светлыми волосами, расшитый серебром жилет и монокль. Однако, как ни странно, несмотря на этот парадный наряд, граф казался сегодня еще более застенчивым и несчастным, чем в прошлый визит.– Какая прекрасная карета! – воскликнула Мэдди, когда грум помог ей усесться. Она надеялась, что этим комплиментом сможет несколько разрядить напряженность графа. Экипаж явно был приобретен совсем недавно, судя по характерному запаху, исходившему от красных бархатных подушек. К удивлению Мэдди, граф в ответ на комплимент пробормотал что-то невнятное и всю дорогу до театра молчал, мрачно глядя в окно, словно эта реплика показалась ему обидной.Мэдди тоже смущенно умолкла и больше не делала попытки заговорить со своим спутником. В который раз ей пришлось убедиться, что англичане – странный народ.Наконец экипаж остановился перед входом в Королевский театр на Друри-Лейн. Выйдя из кареты, Мэдди увидела перед собой величественное здание с арочными дверьми и сияющими рядами окон. Присмотревшись, она решила, что эта постройка более новая по сравнению с окружающими зданиями… но оставила это наблюдение при себе, боясь снова обидеть графа.– Этот театр довольно новый. Его построили всего три года назад, – внезапно сообщил граф, словно прочитав ее мысли. – Вообще-то, театр на этом месте стоял с 1663 года, но в 1809 году он в третий раз сгорел дотла, а это здание построили в 1812, – продолжал он педантичным тоном.Мэдди заподозрила, что накануне он заучил наизусть историю этого театра, чтобы иметь возможность беседовать с ней хоть о чем-нибудь, кроме погоды. Это ее тронуло. По правде говоря, она испытывала почти непреодолимое желание погладить графа по голове и сказать: “Молодец, мальчик”.Граф предложил ей руку, и Мэдди оперлась на нее, заметив, что он выше ростом, чем казался прежде. Сейчас глаза их были на одном уровне, а в прошлую встречу ей приходилось опускать взгляд, чтобы встретиться с ним глазами.В следующую секунду она заметила, что граф не совсем твердо держится на ногах. О Боже! Неужели необходимость сопровождать ее в театр была для него так мучительна, что графу пришлось укрепить свой дух щедрой порцией спиртного?! Мэдди смущенно опустила голову… и тут же поняла, нечему граф ступает так неуверенно. Каблуки его вечерних туфель были не меньше трех дюймов в высоту!На всякий случай Мэдди крепче взяла его под руку. И это оказалось весьма благоразумно, поскольку прежде, чем добраться до заказанной ложи, граф дважды успел споткнуться.Театр был полон до отказа, и Мэдди едва удерживалась, чтобы не уставиться с разинутым ртом, как деревенская дурочка, на всю эту блестящую публику и не менее блестящий интерьер. Все богатые театралы Лондона сочли своим долгом посетить премьеру мистера Кина, и просторный зал сверкал драгоценностями, в которых красовались и женщины, и мужчины, занимавшие отдельные ложи.Мэдди вздрогнула от охватившего ее возбуждения. Бели бы только рядом с ней сейчас был Тристан, она была бы полностью счастлива. У нее ныло сердце от тоски после злосчастной вчерашней встречи с ним, и воображение попыталось сыграть с ней злую шутку. Мэдди готова была поклясться, что видела, как Тристан вошел в одну из лож на противоположной стороне.Она пригляделась внимательнее. В той ложе было двое мужчин и женщина. Светловолосый мужчина сел, а брюнет, похожий на Тристана, помогал женщине снять накидку. Ложа была слишком далеко, чтобы Мэдди смогла разглядеть черты его лица, но в наклоне головы и развороте плеч этого брюнета было что-то знакомое. Граф поднес к глазам оперный бинокль и навел его на ложу, расположенную на ярус выше той, которую так внимательно изучала Мэдди.– Кто-то знакомый? – беспечно спросила Мэдди.– Виконт Тинсдэйл с женой и дочерью… леди Сарой Саммерхилл. Владения виконта граничат с Уинтерхэвеном. – Граф опустил бинокль, и в глазах его отразилась такая мука, что Мэдди пришлось крепко сцепить руки, чтобы не коснуться его жестом сочувствия. Должно быть, понесенная им утрата как-то связана с этой соседской семьей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78