Позже, когда рыдания ее, наконец, утихли, а глубокое ровное дыхание подсказало Тристану, что Мэдди погрузилась в сон, он осторожно сменил позу, чтобы ей было удобнее лежать в его объятиях. И еще долго лежал без сна, прислушиваясь к бушующей снаружи грозе и мерному биению сердца Мадлен, вторившему ударам его собственного сердца.Свирепый порыв желания, которому он едва мог противостоять, сам собой угас, сменившись трепетной нежностью к этой хрупкой девушке, так доверчиво спавшей у него на груди. Ничего подобного этому чувству Тристан Тибальт прежде не испытывал ни к одной женщине.Широко раскрыв глаза, он вглядывался в беспросветную темноту ночи, пораженный неожиданной глубиной своих эмоций. Вздохнув, он, наконец, мысленно признал, что предчувствие его, как всегда, оказалось верным. С этой минуты жизнь его необратимо изменилась, и Тристан имел все основания страшиться, что изменилась она не в лучшую сторону. Ибо на сей раз боль терзала не его плоть, а его душу. ГЛАВА ПЯТАЯ – Проснитесь, Мэдди! Уже почти рассвело.Голос, будивший ее, был нетерпелив и настойчив, и Мэдди изо всех сил пыталась подчиниться ему, но глаза ее были словно засыпаны песком.Когда ей, наконец, удалось разлепить веки, она обнаружила, что Тристан склонился к ней с фонарем в руке. С пугающей ясностью Мадлен вдруг припомнила, что полночи проплакала на плече этого англичанина, прежде чем уснуть.Неужели она так и осталась спать в объятиях мсье Тибальта? Вмятина в соломе рядом с ней свидетельствовала именно об этом, а последней мыслью Мэдди, перед тем как она провалилась в сон, было удивленное понимание того, как приятны могут быть сильные мужские руки, когда ты отчаянно нуждаешься в утешении.Мэдди хотела поблагодарить своего спутника за доброту и заверить его в том, что больше ему нечего опасаться: этой ночью она выплакала все слезы. Но Тристан не дал ей возможности объясниться. Он снова замкнулся в непроницаемом панцире холодного безразличия, который натянул на себя после их вчерашнего разговора за обедом. Мэдди оставалось лишь гадать, только ли от нее мсье Тибальт пытается скрыть свои человеческие чувства или же шпионское ремесло приучило его держать дистанцию со всеми знакомыми.Спустившись с чердака по приставной лестнице, Мэдди обнаружила, что Тристан опять делит свое внимание в точности поровну между нею и старой лошаденкой. Нет, не поровну: Мадлен он теперь вообще игнорировал, а старую клячу терпеливо выманивал из уютного стойла, обещая угостить ее сахаром, как только они доберутся до ближайшей деревушки.Хуже того, он вручил Мэдди совок и велел ей прибрать в стойле, пока он запряжет лошадь. Девушка понимала, что этого нахального англичанина давно пора поставить на место. И соскребая с пола вонючий лошадиный помет, она окончательно утвердилась в этой мысли.Когда Мадлен, покончив с этим неприятным заданием, вышла из сарая, ее приветствовал крик петуха. В сером предрассветном свете кабриолет и лошадь были почти неразличимы. Прежде чем Мадлен успела поинтересоваться, куда девался Тристан, он неожиданно выскочил из-за угла сарая, налетел на нее, сгреб в охапку и чуть ли не силой усадил в кабриолет.– Вы сошли с ума? – выдохнула Мадлен, глядя, как Тристан опускает верх экипажа и тянется за поводьями. Но тут она услышала с веранды крестьянского дома сердитый окрик. Из-под копыт лошади во все стороны брызнули перепуганные цыплята, завизжала свиноматка, барахтавшаяся с поросятами в луже, мимо которой экипаж проехал в опасной близости.Когда кабриолет пересек грязную лужайку, злобные крики крестьянина стали глуше, однако за секунду до того, как беглецы выбрались на дорогу, прямо над ухом Мадлен просвистела пуля – и впилась в ствол стоявшей неподалеку яблони.– Почти попал, – угрюмо заметил Тристан, проследив за полетом пули. – Не хотел бы я столкнуться с этим разбойником нос к носу.Мэдди проглотила комок в горле и кивнула в знак согласия. В тот момент она не смогла бы выдавить ни единого слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь.Проехав еще немного, они оказались на пригорке и обнаружили, что небо на востоке порозовело, а над горизонтом уже виднеется краешек солнца цвета спелой тыквы.– Нам везет, – усмехнулся Тристан. – Похоже, гроза прошла, и день будет славный.По крайней мере, Мадлен показалось, что он усмехнулся. Точно сказать было трудно, поскольку лицо его уже заросло густой двухдневной щетиной.Тристан же, пустив запыхавшуюся лошадь более спокойным шагом, откинулся на спинку сиденья с таким видом, будто ровным счетом ничего не произошло. Со стороны можно было подумать, что он безмятежно любуется красотами сельской природы, а не спасает свою шкуру от разъяренного фермера. Мадлен оставалось прийти к выводу, что подобного рода рискованные инциденты в его профессии случаются на каждом шагу.– Я очень надеюсь, что мы доберемся до одной деревушки, до того как стемнеет, – сообщил Тристан спустя несколько минут. – Неподалеку от нее есть отличная гостиница, где подают великолепное рагу на ужин, а перины на кроватях мягкие, как облака. – Помолчав немного, он добавил: – А еще там есть рынок, где я намерен заняться торговлей лошадьми.– Торговлей лошадьми?Тристан кивнул:– Общественным транспортом мы воспользоваться не сможем. Из-за побега Корсиканца он теперь почти не работает. Я убедился в этом, когда ехал на юг. А у нашей древней лошаденки мужественное сердце, но не слишком резвые ноги. Ей пора на покой.Мэдди бросила взгляд на изможденную клячу, тянувшую за собой их маленький кабриолет. Как ни грустно было это признавать, Тристан был совершенно прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78