Жизнь рядом с Тристаном нигде не будет скучной.На щеку ей упала капля дождя… затем еще одна, и еще… Мэдди настолько углубилась в свои прекрасные мечты, что не заметила, как на горизонте сгустились черные тучи. Но теперь и ей стало ясно, что с минуты на минуту на них обрушится весенний ливень.– Надо найти укрытие! – прокричал Тристан сквозь налетевший шквал ветра.Прикрыв глаза от дождя, уже бившего ей в лицо, Мэдди огляделась по сторонам в поисках сарая или навеса, где можно было бы переждать бурю. Поначалу ничего подобного вокруг не обнаружилось. Но затем Мэдди разглядела слева от дороги, на холме, покрытом виноградными лозами, небольшую беседку, из тех, в которых в пору сбора урожая ночевали работники. Это крошечное каменное строение, похожее на пчелиный улей, не имело окон и едва могло вместить двух человек… но этого было вполне достаточно, чтобы защититься от ливня.– Вон там, – указала Мэдди Тристану на едва различимую вдали беседку.Тристан проследил за ее рукой, и лицо его застыло в ужасе. Он побледнел, лоб его мгновенно покрылся каплями пота.– Вы шутите, – пробормотал он. – Там едва поместится пара белок… а внутри, должно быть, темно, как в погребе!Мэдди улыбнулась про себя и направила свою лошадь к беседке. Видимо, Тристан боялся, что, если они окажутся вдвоем в таком тесном помещении, он снова испытает соблазн поцеловать ее. Не слишком ли этот повеса погряз в добродетели? Теперь Мэдди уже почти не сомневалась, что в Лондоне Тристан к ней посватается.– Нет времени спорить из-за мелочей, – заявила она, спешившись, привязала кобылу к ближайшему шесту и заползла в узкий вход беседки.– Внутри просторнее, чем кажется! – крикнула она, обернувшись.Тристан молчал. Высунув голову наружу, Мэдди увидела, что он стоит у беседки под проливным дождем.– Не глупите, – с укором проговорила она. – Здесь полным-полно места для двух человек, если пригнуть голову.Тристан испустил стон. Ни за что на свете он не согласится залезть в эту тесную темную беседку!– Я подожду здесь, – отрезал он. – Это всего лишь весенний дождик. Он скоро кончится.– Но прежде вы успеете схватить воспаление легких! – Мэдди уставилась на него снизу вверх, наморщив лоб. – Не думайте, что я не ценю вашу заботу о моей репутации. Ваше благородное поведение делает вам честь, однако, подумали ли вы, каково будет мне, если из-за моего доброго имени вы серьезно заболеете?Тристан уставился на нее во все глаза, разинув рот от удивления. О чем это она? И какое отношение имеет его страх перед замкнутым пространством к ее доброму имени? Но тут он вспомнил, что Мэдди ничего не знает. Откуда ей знать, что, оказавшись в тесном помещении, он начинает сходить с ума от страха?!Черт побери! Наверное, придется признаться ей в этом. Она не отстанет от него, пока не услышит правду, и какая разница, если она, правда, покажется ей отвратительной? Все лучше, чем то очарованное выражение, не сходившее с ее лица с тех пор, как он имел глупость поцеловать ее.– Поверьте мне, я не смог бы забраться в эту беседку, даже если бы от этого зависела моя жизнь, – мрачно сообщил он. – Я с детства боюсь закрытых помещений… особенно тесных и темных. С меня довольно трабулей. Если я залезу в эту беседку, я превращусь в безумца.Вот он и признался. Пусть теперь презирает его, если хочет. До сих пор в эту постыдную тайну были посвящены только Гарт и Кэролайн.Мэдди не сводила с него глаз.– Я слыхала о подобных страхах, – спокойно проговорила она. – Думаю, они встречаются не так уж редко. Но, ради Бога, объясните, почему вы не сказали мне об этом еще там, в трабулях? Почему вы просто рычали на меня, как дикий зверь, всякий раз, как мы оказывались в замкнутом пространстве? – Мэдди нахмурилась. – Ладно. Не объясняйте, я уже все поняла. Ваша дурацкая мужская гордость! Не понимаю, почему добрый Господь сделал мужчин господами мира. В них столько глупости, столько гордыни.В считанные секунды Мэдди превратила страх, преследовавший его в детства, в простое неудобство, которое “встречается не так уж редко”. Можно подумать, он признался ей не в позорной трусости, а в том, что у него на пальце заусеница. Но, черт побери!.. спокойствие, с которым эта девушка восприняла известие о его унизительной слабости, смутило Тристана едва ли не больше, чем сама эта слабость.Неловко переминаясь с ноги на ногу, Тристан смотрел, как Мэдди смахивает со лба капли воды.– Ладно. Возьмите, по крайней мере, одеяло и накройте голову, – внезапно потребовала она. – Я не собираюсь нянчиться с вами весь остаток путешествия, если вы простудитесь!Черт бы ее побрал! Сначала она выставила его дураком, а теперь хочет, чтобы он, как какой-нибудь жалкий молокосос, прикрывался одеялом от простуды!– Я не простужаюсь! – рявкнул Тристан. – За всю свою жизнь я не болел ни разу!Набросив на голову капюшон сутаны, он прислонился к стене беседки, защищавшей его от ветра, и приготовился пережидать бурю.– А вы помните, из-за чего у вас в детстве возник этот страх перед теснотой? – спросила Мэдди, когда ветер утих и больше не мешал разговору.Тристан надвинул капюшон на брови. Конечно, помнит. Но этим воспоминанием он еще не делился ни с кем… даже с Кэролайн и Гартом.– Иногда, если удается облечь подобный страх в слова, это становится первым шагом к избавлению от него, – заявила Мэдди так бесцеремонно, словно не понимала, что требует от Тристана выдать самую мрачную тайну его души.Интересно, права ли она? Неужели, обнажив свои страхи, он и вправду сможет ослабить их цепкую хватку? Тристан сомневался в этом, однако знал по опыту, что рано или поздно Мэдди все равно вытянет из него унизительную правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78