Ваша светлость, моя сестра Эвелина.— Очарован! — прогромыхал герцог, и Эви присела в реверансе.— Я только что рассказал его светлости о твоем увлечении шахматами, Эви.Шахматы ? Она терпеть не могла шахматы.— Да, правда, хотя боюсь, у меня к ним больше любви, чем склонности.Герцог одобрительно кивнул, и пряди его седых волос поднялись дыбом.— Я всегда говорил, что шахматы женщинам не по уму. Рад видеть хотя бы одну юную леди, которая признала это.Эви улыбнулась сквозь стиснутые зубы.— Как вы добры, ваша светлость. Значит, позвольте предположить, вы искусный игрок?— Я чемпион Дорсетшира.— Великолепно!Боже милостивый! Древний игрок в шахматы с растрепанными волосами.— Его светлость специально искал знакомства с тобой, Эви, — сказал Виктор со снисходительной улыбкой. — Полагаю, вы можете прогуляться с ним по залу, поскольку никто из вас не любит танцевать вальс.Эви сдержала вздох. Шахматы и никаких танцев. Несомненно, она умрет от скуки.— С большим удовольствием, ваша светлость.По крайней мере ей не пришлось беспокоиться о своем участии в разговоре. Герцог не только умел хорошо играть в шахматы, но и знал, из какого материала лучше всего изготавливать шахматные доски, знал происхождение этой игры и даже владел самым дорогим комплектом фигур.Она одобрительно кивала и улыбалась в подходящий момент, не переставая мысленно посылать проклятия в адрес Виктора. Он и раньше так делал: находил подходящего кандидата себе в поддержку, выяснял его любимое развлечение или хобби и приписывал их ей. Она всегда терпеть этого не могла, но теперь, когда почувствовала, что может заниматься куда более полезными и важными делами, просто возненавидела все это.Эви была так поглощена улыбками и кивками, что едва не пропустила момент, когда герцог начал прощаться.— Благодарю вас за весьма содержательную беседу, ваша светлость, — с улыбкой сказала она, приседая в глубоком реверансе. Как только его взлохмаченная шевелюра скрылась в толпе, она отправилась разыскивать Виктора.— Отлично исполнено, Эви, — сказал он, предлагая ей бокал лимонада.Она отказалась с недовольной гримасой.— Ты мог бы хоть предупредить меня. Я почти ничего не смыслю в шахматах.— Я бы научил тебя, если бы считал, что ты проявишь хоть каплю внимания.Эви откашлялась. Она сознательно терпела все это. Может быть, если она попытается убедить его…— Виктор, я провела некоторое исследование, — начала она. — Ты имеешь представление о том, сколько в Лондоне сирот? Что, если…— Нет, нет и нет. Я провожу избирательную кампанию, а не реформы. И предполагаю, что ты должна помогать мне.— Этим я постоянно и занимаюсь.— Тогда прекрати разговаривать с Сент-Обином и брось заниматься изысканиями. Если тебя так интересуют дети, то выходи замуж и обзаведись своими.— Я так и собираюсь поступить.— Я здесь не для того, чтобы пререкаться с тобой. Между прочим, тебе не следует стоять, подпирая стену. Твоя популярность отражается на мне.— Но мне показалось, что я не люблю вальс, — ответила она, жалея, что отказалась от лимонада. Даже теплый, он принес бы облегчение в душной атмосфере бального зала.— Ты не любишь вальс только в присутствии Монмута, — сказал ее брат, потягивая лимонад. — Или же если Сент-Обин отирается поблизости.— Гм. Сент-Обин по крайней мере не лжет всем обо всём, чтобы манипулировать людьми.В тот же миг она поняла, что этого не следовало говорить, но было уже слишком поздно. Виктор отставил бокал с лимонадом и, схватив сестру за руку, отвел ее в сторону.— Я был, насколько возможно, терпелив относительно тебя и Сент-Обина, — пробормотал он. — Я уверен, что ты считаешь себя умной, независимой и тому подобное. Но, как брат, я вынужден тебе сообщить, что ты просто выставляешь себя лицемеркой и полной дурой.Слезы огорчения наполнили глаза девушки, но она сумела их удержать. Она не позволит брату почувствовать удовлетворение от того, что довел ее до слез.— Ты всегда считал меня глупой, — ответила она, — но я вовсе не дура и не лицемерка.— Значит, ты оставила свои попытки помогать беднякам, сиротам и нищим в Лондоне?Ха! Если бы он только знал.— Нет. И никогда не оставлю.Ее брат мрачно улыбнулся:— Тогда тебе не помешает узнать, что повеса, с которым ты прямо на моих глазах выставляешь себя напоказ, ведет сейчас с принцем Георгом переговоры о том, чтобы снести сиротский приют, а на его месте устроить парк. Тебе не удастся сохранить оба твоих увлечения, Эви, если только ты не лицемерка. И не дура.Эви уставилась на Виктора, не в состоянии даже вздохнуть. Ее брат солгал. Это единственное объяснение.— Это неправда.— Истинная правда. Мне сказал об этом сам Принни. «Заря надежды», или как-то там еще. Без сомнения, Сент-Обин поимеет с этого немалую выгоду, кроме всего прочего. Он уж точно не отличается альтруизмом.Эвелина вырвала у брата свою руку. Но боль от его пальцев была ничто в сравнении с той раной, которая открылась в ее сердце. Почему Сент решил так поступить? Иногда он казался почти… милым. А эти дети находились под его покровительством. Если он собирался снести это здание, почему позволил ей расчистить складские помещения? И…Эвелина нахмурилась. Конечно, он разрешил ей освободить комнаты внизу. И избавил себя от необходимости делать это позже. А что касается покраски стен, ну что ж, это всего лишь маленькое неудобство и ему не пришлось за него платить. И безусловно, это способствовало тому, что ни дети, ни она ничего не заподозрили.— Может быть, теперь ты станешь слушаться меня, когда я пытаюсь давать тебе советы, — сказал Виктор. — Ты ведь знаешь, я принимаю близко к сердцу твои интересы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102