Она не любила и даже представить себе не могла, что любит Армана, но он возбуждал в ней сильный интерес, какой всегда вызывает к себе элегантная и прямодушная юность, и она дрожала при мысли, что этот человек, имевший наружность хрупкого ребенка, через несколько часов может умереть. Но так как женщины обладают неоценимым преимуществом перед мужчинами — побеждать свое волнение тем успешнее, чем живее они его чувствуют, то и графиня скоро овладела собой. Улыбка появилась у нее на губах, бледность исчезла, сменившись нежным румянцем.
— Однако у вашего маркиза преоригинальная наружность, — заметила она.
— Вы находите, графиня?
— Прелестно, — продолжала она шутливым тоном, — когда человек, вернувшись к домашнему очагу, замечает, что не все идет так, как надо, и немедленно же пускается в путь!
Арман попытался в свою очередь изобразить на лице подобие улыбки.
Графиня продолжала:
— Он пускается в путь, проносится несколько сот верст и кончает тем, что встречается с виновником своего несчастия на балу в то время, когда тот идет под руку с другой женщиной…
Графиня д'Асти громко рассмеялась, хотя сердце ее разрывалось от горя и отчаяния.
— Действительно, это довольно оригинально, — пробормотал Арман.
При мысли, что графиня может счесть его за труса, к нему вернулись его обычное хладнокровие и любезность.
— Всякий другой на его месте, — продолжала графиня, — почувствовал бы себя обезоруженным, увидев меня.
— Действительно, — согласился Арман, — этот человек очень дурно воспитан.
— Мое мнение такое же. Но он не обращает на это внимания и хочет драться.
— И я буду драться.
— Ах, вот это-то, — воскликнула графиня, продолжая смеяться, — я и запрещаю вам!
— Вы запрещаете мне?..
— Конечно!
— Почему?
— Потому что никто не дерется с мужем женщины, которую разлюбил.
Арман вздрогнул и промолчал.
— Я знаю, — продолжала графиня по-прежнему шутливо, — что напрасно говорю вам это…
— Напрасно? Почему это?
— Потому что… вы, может быть, любите ее… И графиня опустила глаза.
— Увы! — воскликнул Арман, которого глубоко тронуло это внезапное смущение графини. — Я уже давно… не люблю ее…
— В таком случае, не к чему драться.
— К несчастью, этот человек не поймет этого… он хочет дуэли.
— Но это бессмысленно… жестоко… ужасно!..
— Пусть так, но в противном случае он оскорбит меня. Арман рассуждал правильно, и даже графиня д'Асти поняла, как неосторожно было бы настаивать на своем желании.
— Ну, хорошо, — сказала она, — деритесь. Только, — прибавила она с волнением, и голос ее снова задрожал, — убейте его!
Увлекательная полька положила конец этой беседе.
— Вы танцуете? — спросил графиню Арман.
— Конечно… идемте!
Графиня облокотилась на руку своего юного кавалера и начала танцевать, чтобы чем-нибудь рассеять гнетущую боль, щемившую ее сердце. Когда кончилась полька, она спросила Армана:
— С кем вы знакомы в Бадене?
— С майором Арлевым.
— А еще?
— С вашим супругом.
— Отлично, он будет вашим секундантом.
Графиня отошла от Армана и направилась к мужу, который в течение этого часа переживал первый припадок той жестокой болезни, которая именуется ревностью.
— Боже мой, графиня, — резко заговорил он, прежде чем графиня произнесла слово. — Боже мой, до какой степени вы заставляете меня страдать. Увы! Недоставало только ревности.
— Граф, — перебила его молодая женщина, — я бы только пожала плечами при вашем заявлении, если бы не нуждалась в вас. Теперь же я прощаю вас.
— Я вам нужен! — воскликнул граф, почувствовавший радость, которую испытывает находящийся в опале придворный, надеющийся скоро снова войти в милость.
— Да, — подтвердила графиня.
— Приказывайте, я к вашим услугам.
— Граф, — сказала Маргарита де Пон, — вы были раньше дуэлистом?
Граф вздрогнул и побледнел. Его жена одним своим словом пробудила все самые тягостные для него воспоминания.
— Вы часто дрались на дуэли, — продолжала графиня д'Асти, — и у вас должна быть громадная опытность в подобного рода делах.
— Прикажете мне драться? — спросил он.
— Нет, но вы должны быть секундантом у молодого человека, который вчера обедал у нас и с которым я только что танцевала.
— У Армана?.. Он дерется? — удивился граф.
— Да, завтра утром.
— А с кем?
— С одним грубияном… Итальянцем… мужем женщины, которую любил этот молодой человек.
— И вы хотите, чтобы я был его секундантом? — спросил граф, которому казалось, что его жена увлечена Арманом.
— Да, хочу, — холодно отрезала графиня.
— Хорошо! — пробормотал граф.
— Я этого хочу, — прибавила графиня, — потому что исход поединка часто зависит от секунданта… осторожного, миролюбивого…
Принужденная улыбка появилась на губах графа д'Асти, который, однако, нашел в себе достаточно мужества, чтобы взглянуть прямо в глаза жене.
— Вы, конечно, желаете, чтобы я уладил это дело? — спросил он насмешливо.
— Я желаю, чтобы вы приложили к этому все старания. Этот молодой человек интересует меня…
— Может быть, даже…
— Граф, — остановила его молодая женщина, — будьте осторожнее!
— Графиня…
— Если бы я любила этого молодого человека, то уж, конечно, обратилась бы не к вам, — заметила Маргарита де Пон.
Граф опустил голову.
— Простите меня, — пробормотал он, — я схожу с ума! В это время Арман и граф Арлев подошли к господину д'Асти.
— Милостивый государь, — с большим достоинством обратилась к молодому человеку графиня, уже успевшая вполне овладеть собою, — будьте добры считать моего мужа своим другом. Он к вашим услугам.
Трое мужчин обменялись поклонами.
— Господа, — сказал майор, — уже одиннадцать часов, не заставим противника ждать нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129