— Как она его любит! — прошептал майор чуть слышно умоляющим голосом. Казалось, он просил пощады графине.
Дама в черной перчатке осталась по-прежнему спокойна и, по-видимому, даже не поняла слов майора.
— Неужели вы хотите, — прошептал майор, — чтобы граф завтра умер?
— Нет, — возразила она.
— Однако…
Дама в черной перчатке хотела было объяснить что-то, как вдруг ее внимание было привлечено шумом, который послышался в комнате графини д'Асти. В дверь дважды постучали. Был уже час ночи, и никто, кроме самого графа, не мог позволить себе такую смелость, горничная же входила, не стучась.
— Кто там? — дрожащим и взволнованным голосом спросила графиня.
Ответа не последовало, но дверь отворилась, и вошел граф.
— Вы, граф, вы! — вскричала графиня д'Асти, вскакивая с кровати и крайне удивленная подобной дерзостью.
— Я, — спокойно ответил граф.
— Уходите… уходите!
— Мне необходимо переговорить с вами…
— Но я не хочу и не могу слушать вас!
— Я пришел сообщить вам, — продолжал граф, — что я не могу уехать завтра.
— В таком случае, я уеду одна…
— И это потому, — продолжал граф с прежним спокойствием, — что мне предстоит завтра утром дуэль. Я позволил себе явиться к вам, чтобы предупредить вас об этом. И все-таки, клянусь вам, я долго… очень долго колебался… и чуть не ушел.
Графиня смотрела на мужа в каком-то оцепенении.
— Дуэль? — наконец выговорила она. — С кем? По какому поводу? Неужели с Ар…
— О, успокойтесь! — возразил граф, который испытывал сильное страдание, видя бледность и ужас жены.
— Дуэль не с Арманом… не с вашим Арманом.
— Граф, вы оскорбляете меня…
— Я дерусь, — продолжал граф, — с безумцем, который искал со мной сегодня ссоры потому, что я выиграл, а он проиграл в рулетку.
— И вы согласились?
— О! — воскликнул граф. — Я так мало дорожу жизнью, что принял его вызов. Умереть сразу лучше, чем умирать каждый час, каждый день.
Эти слова, произнесенные с глубокой печалью, тронули графиню.
— А что, — спросила она, — если бы… я запретила вам драться… именем нашего ребенка?
Граф печально улыбнулся.
— Теперь уже слишком поздно, — проговорил он. — Меня сочли бы за труса… Но я осмелился явиться к вам именно за тем, чтобы поговорить о нашем ребенке.
— Я слушаю вас!
— У меня есть предчувствие, что я буду убит, — продолжал граф. — Я только что сделал завещание. Вот оно…
И он передал графине запечатанный конверт.
— Теперь, — продолжал он, — у меня остается к вам одна только просьба.
— Говорите, — сказала растроганная Маргарита.
— Если я буду убит, вы уедете из Бадена, не так ли?..
— Даю вам слово.
— Прощайте, графиня, — сказал граф и вышел, даже не протянув на прощание руку графине, которая не подумала удержать его.
Граф вернулся к себе. Но вместо того, чтобы лечь в постель, он провел весь остаток ночи, погрузившись в думы. Смотря в растворенное окно, с глазами полными слез, и вспоминало первых двух годах своей счастливой супружеской жизни с Маргаритой, когда она верила ему и когда он, убийца и разбойник, считал себя очищенным от своих грехов этим чувством любви. Ночь прошла, настал день, и первые лучи солнца скользнули по вершинам деревьев. Граф услыхал шаги в соседнем саду.
Он выглянул в окно и увидал майора, прогуливавшегося в обществе толстого, неуклюжего господина с седыми усами, в котором граф д'Асти тотчас же узнал капитана, о котором говорил майор.
Было пять с половиной часов. Граф переменил белье, тщательно оделся, как каждый джентльмен, которого ждет поединок, и вышел навстречу своим секундантам.
Проходя мимо комнаты своего ребенка, граф почувствовал, что его сердце разрывается от горя. У него не хватило мужества пойти навстречу опасности, не взглянув еще раз на свою дочь. Он на цыпочках вошел в комнату и подошел к маленькой кроватке так тихо, что даже горничная, спавшая в той же комнате, не проснулась.
Граф д'Асти стоял несколько минут, погруженный в созерцание розового личика спящей девочки. Затем, нагнувшись, он поцеловал в лобик ребенка и быстро вышел как человек, боящийся, что мужество покинет его, если он промедлит там несколько минут.
Майор Арлев и капитан прогуливались по Лихтентальской аллее. Старый капитан с комичной важностью держал под мышкой две шпаги. Майор, увидав графа, пошел ему навстречу.
— Вообразите, любезный граф, — обратился он к нему, — я всюду разыскивал экипаж, но нигде не мог найти! Нам придется отправиться пешком.
— Тем лучше, — ответил граф д'Асти. — Мы прогуляемся. Идемте.
Майор представил ему немецкого капитана, и, обменявшись обычными поклонами, граф и его секунданты направились по дороге в Лихтенталь.
Виконт де Р. и его таинственные секунданты, явившиеся к нему накануне в отель, были уже на месте, когда подошел граф д'Асти. Противники раскланялись, сняли верхнее платье и стали в позицию.
Графиня д'Асти всю ночь не сомкнула глаз. Узнав, что ее муж собирается драться, молодая женщина пережила почти те же муки, как и накануне. Она дрожала за жизнь ненавистного ей человека, имя которого она носила, так же сильно, как и за Армана, которого любила.
Женщины так уж созданы, что каждый человек, как бы равнодушны они к нему ни были, приобретает в их глазах особое расположение с той минуты, когда подвергается серьезной опасности. Граф был глубоко несчастный человек, которого презрение жены бросило в беспросветное отчаяние и который принял вызов в тайной надежде покончить с жизнью. К тому же это был человек, имя которого она носила, отец ее ребенка. Графиня повторяла себе это в течение всей ночи. Двадцать раз она хотела отправиться к мужу и протянуть ему руку со словами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129