Непосредственность в ней соседствовала с простотой и естественностью, внимательный взгляд глубоких глаз отражал все движения ее души, маленький выразительный ротик, миленький носик, а сколько чувств, иронии, биения жизни и мимолетных капризов, кокетства, желаний! Для этого женского личика и грациозной фигурки время летело быстро, умножая впечатления и переживания. В ней таилось сильное желание насладиться множеством ощущений жизни, воспользоваться счастьем мимолетной молодости, удовлетворить любопытство — и все это с глубокомыслием ценителя искусства удовольствий, не забывая ни про ум, ни про душу. Женщина Буше с нежным, розовым и гибким станом, с атласной кожей, с шаловливым носиком и яркими алыми губками ласково и насмешливо взирает с холста на этот мир, созданный для ее удовольствия, удовлетворения ее чувственности и смеющегося ума.
Желание нравиться и стремление обладать под влиянием меняющейся моды, из века в век рисовавшей новый портрет женщины, формировали постоянно совершенствовавшийся образец, причем вкус короля являлся определяющим для честолюбивых особ, а самые прекрасные женщины служили вечным искушением для короля. Образ прекрасного принца, который живет в каждой женщине, обретал в короле естественное воплощение, и это происходило мгновенно, правда, часто ценой искривления мысленного идеала, оправдывая все им же самим. Стареющий Генрих IV источал сильный запах мертвечины, его нос почти достигал подбородка, и он ничем не напоминал резвого молодца, однако его возлюбленные нисколько не сомневались в его соблазнительности и легендарной мужской силе. Их любовь могла быть притворством, но вот ослепление было искренним. Это напоминало безумие: женщины устремлялись к королю, как бабочки на свет. Даже в исключительных случаях это нельзя объяснить только корыстью, продажностью и честолюбием, и д'Аржансон, на примере мадам де Шатору порицая женщин, отдававшихся без любви, не учитывал ту колдовскую силу, которая завораживала, но не обязательно вызывала волнения и чувства.
«Чтобы объяснить эти противоречия, — писал он, — надо отличать направляющую их страсть и принимать во внимание все порочные побуждения, преобладающие над чувством долга и даже над самой их природой. При пышном дворе красота изначально не соседствует с добродетелью, желание же отомстить, интересы друзей и тяга к людям высокого ранга — вот что вызывает в них истинную страсть и превращает женщину благородного рода в куртизанку. Это определение относится ко всем особам, которые отдаются из корысти».
Такое, конечно, случалось не редко, но в приведенном подходе не учитывается причина, позволявшая отделить связь с королем от прочих тривиальных случаев. Проституция с королем вовсе не являлась бесчестьем, и отдававшиеся королю женщины чувствовали себя приобщившимися к таинству путем сакрального совокупления, что надежно защищало их от бесчестья и предрассудков общественного мнения.
Поэтому не следует удивляться, что королевские избранницы легко позволяли обольстить себя, и сами всеми средствами добивались этого, употребляя все свое искусство, чтобы привлечь к себе интерес и, возбудив в короле желание, послужить его капризу. Соблазнить коронованного героя — какой непростой, а порой и действительно нелегкий грех! Но если женщина принадлежит ко двору, представлена королю и запросто попадает в поле его зрения, то она уже готова пойти на серьезный шаг. Но решившейся действовать теперь не достаточно просто привлекательности, нужно еще уничтожать многочисленные помехи и со стороны фаворитки, уже занявшей вожделенное место, и еще разбить группировки конкуренток, исподтишка стремящиеся добиться смещения этой особы и выдвижения на ее место другой. И наконец, прежде чем начинать обольщение короля, нужно привлечь на свою сторону его наиболее доверенных лиц, обойти поставщиков женщин, а затем — закрепить свою победу, зафиксировав достигнутое положение официальной должностью. Чаще всего роль короля в этой игре оставалась пассивной, это женщина и поддерживавшие ее придворные и министры на свой страх и риск шли на приступ. В самом деле, государь очень редко демонстрировал донжуанские наклонности, за исключением разве что Генриха IV, которому приписывалось множество побед. Обычно же король сам не проявлял особой инициативы, он лишь позволял себя соблазнить. Он не то чтобы резко рвал предыдущую связь, но просто выжидал, когда новая претендентка вытеснит предыдущую или когда естественные обстоятельства — например, смерть — положат конец наскучившей связи. И чаще всего наблюдалась полная смена ролей: добычей становился король, а женщина самостоятельно вела игру обольщения.
Самым действенным оружием в ее руках была прежде всего красота, и не подлежит ни малейшему сомнению, что своим современникам все фаворитки казались истинным совершенством, и уже этим одним они должны были непременно обратить на себя внимание короля. Юность, скромность, светлые волосы и голубые глаза, проникновенный взгляд, свежесть, прекрасная фигура и привлекательное лицо — таковы и Агнесса Сорель, и Габриэль д'Эстре, и Луиза де Лавальер. Нужно ли обладать большим, чтобы воспламенить королевское сердце, а если девушка уже оказывалась влюблена в короля, и в ее взгляде светилось обожание, на что так падки мужчины, то ее партия была почти выиграна. Лавальер, любившая Людовика XIV еще до того, как он заметил ее, не нуждалась ни в каких дополнительных средствах, чтобы дать королю почувствовать то же самое, что и она. Если сердце короля оказывалось свободно и он мог ответить взаимностью на чувства и желания, переход к новому положению превращался в простую формальность, и молодая женщина дожидалась недолго, чтобы король изъявил стремление публично объявить об их взаимоотношениях и назначить ее официальной фавориткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76