По большей части кульки дурно пахли, пока он держал их в руках, и еще дурнее, когда попадали в огонь – и по крайности один попытался вывернуться из ладони Фаррелла – но каждый менял цвет пламени, обращая его из желтого в синее, из синего в кроваво-красное, из красного в закатно-зеленое и из зеленого в различные оттенки лилового, серого и по-личиночьи белого, какого никогда ни в одном очаге еще видано не было. Последний пакетик и слово, произнесенное Зией, заставили пламя почернеть и ответить ей, и она, не поднимаясь с корточек, грузно поворотилась к Фарреллу с Джулией.– Это цирковое представление ему не поможет, – сказала она. – Ничто из этого не в состоянии указать, способна ли я освободить друг от друга его и того, кто сидит в нем, словно в плену. Все это вздор, колдовские забавы, которые к лицу разве что той глупой девчонке. Я не колдунья, мне они ни к чему.Она выглядела очень усталой, влажно поблескивали щеки, на верхней губе проступили тончайшие белые складочки, и все же она вдруг хмыкнула – послышался как бы горячий шепот, словно щеткой провели по густым волосам.– Я попросту валяла дурака себе в утешение, – сказала она, – ну и еще чтобы потянуть время, потому что мне страшно. Некогда я могла бы исцелить его, лишь представив себе как я это делаю – собственно, в то время случившегося и не могло бы случиться, как не может опавший лист запрыгнуть обратно на дерево. Ныне же я боюсь и оттягиваю минуту, в которую мне придется узнать, чего я боюсь. Так что, если у кого-то из вас имеется собственное простенькое заклинание, мы можем испытать и его. Я нуждаюсь в друзьях и не страдаю гордыней.Произнося это, она смотрела Джулии в лицо.Фаррелл спросил:– А где Бен? Почему ты до сих пор не в постели? Выходит, ты знала, что мы придем?Зия его словно и не услышала.Возмущенная Джулия странно дрожала и почему-то с трудом подбирала слова:– Если бы я владела хоть какой-то дурацкой магией, способной ему помочь, он бы и пяти минут не остался таким.Она глядела мимо Зии и потирала опухшие веки.Старая женщина нетерпеливо заговорила:– О, людей, не владеющих хотя бы какой-то магией, гораздо меньше, чем тех, кто успел о ней позабыть. Дети то и дело к ней прибегают – к чему, как ты думаешь, сводятся все их прыжки через скакалку, игры с веревочками на пальцах и с мячом, который они бьют ладонью о землю? И откуда, по-твоему, эта девочка, Эйффи, черпает силу? Она не пожелала забыть о ней, вот и все, – Зия резко вздохнула и, хлопнув себя по бедрам, встала. – Но речь уже не о магии. Тщеславная, глупенькая девчонка обошлась с твоим другом, как со скакалкой, и теперь его может спасти только чудо. Вот что самое противное, когда имеешь дело с любителями.Она поманила Брисеиду, собака, неохотно подчинясь повторенной несколько раз команде, шаг за шагом приблизилась к Зие, и обе замерли по сторонам от безмолвного, улыбающегося Мики Виллоуза.– Ну хорошо, – сказала Эия. – Может быть, Брисеиде удастся сотворить чудо. Может быть, это удастся всем нам. Пора браться за дело.И она начала распускать волосы.Казалось, что эта работа никогда не придет к концу, как будто она не волосы разглаживает, а разравнивает горы и башни, но с каждой прядью, которую она высвобождала и выравнивала, гостиная словно разрасталась в объеме, бледнели и таяли стены, и потолок растворялся в испускаемом звездами свете. Черное пламя съежилось, почти умерло, но Зия все распускала и распускала волосы, и странный звездный свет заливал комнату, серебря лица, отливая синими искрами в меху Брисеиды, и все вокруг становилось нестерпимо ярким, одновременно утрачивая чистоту очертаний. Свет все плотнее сгущался вкруг Зии, пока она не замерцала, как снежная баба, и этот же свет наполнил отверстые очи Мики Виллоуза красками утреннего неба.Фаррелл вырос, исполняя обряды церкви, но не испытывая потребности в вере – компромисс, достаточно удобный для всех, кого это касалось. Он никогда не испытывал потребности в Боге или в уповании на небеса, но всегда томился желанием исповеди, способной дать мир его душе, Причащения, которое позволит ему прикоснуться к чему-то, лежащему по ту сторону сухих, трясущихся дланей патера Кроуни, и святой воды, отдающей на вкус звездным светом. И теперь, в гостиной, озаряемой ярким предвестием какого-то неподдельного, непереносимо упоительного чуда, он ухитрялся думать или произносить, или выражать как-то совсем иначе: о, сколько доброты, сколько все-таки доброты . Затем волосы Зии свободно упали ей на плечи, и Мика Виллоуз закричал.С первого же мгновения Фаррелл сознавал, что это крик страха, не боли, и что кричит не он, а Мика. И все же крик скребком продрал его кости, и он вместе с Джулией невольно рванулся вперед. Но им пришлось бы миновать Зию, а сделать этого они не могли. Зия стояла между ними и Микой Виллоузом, обратясь к ним спиной – гигантское, сияющее безмолвие, скрученное силой, неведомой ни им, ни кому-либо из их друзей. Огромная, точно тигр, Брисеида, поднявшись на задние лапы, обнялась с ней над телом Мики Виллоуза, они слились настолько, что казалось, будто у Зии вместо головы острая, белозубо ощерившаяся морда собаки. Теперь Фаррелл вспомнил отражение в стекле, привидевшееся ему в первый час его первой встречи с Зией, и крепко прижал к себе Джулию, ожидая чуда, которое, как он всегда сознавал, неминуемо должно совершиться.И ничего не случилось. Зия не сделала ни одного колдовского жеста, не произнесла заклинаний, не свела с небес молнию, она лишь неподвижно стояла, и лапы собаки упирались ей в плечи, и черный человек бился на коврике у ее очага, и спина его с каждым вскриком изгибалась все более страшно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121