Претензий к накопилось достаточно. Он давно перешёл все границы дозволенного начальнику службы безопасности…
Увольнение, и не было следствием только этого скандала. Длительное противостояние здоровых сил и тех, кто шёл на провокации, чтобы захватить власть в предвыборном штабе, наконец перешло в открытый конфликт. И я разрешил его». Заметим, что это он написал через несколько лет, когда была возможность хорошо обдумать основания своего решения.
Формально законные действия сотрудников СБП (никто их даже не стал обвинять, проверялись не они, задержанные ими лица) оказались последней каплей. Парадокс, неужели ничего было нельзя придумать? Похоже, что нельзя.
Однако, некоторые давали свои оценки по горячим следам, которые также были горячими, не причёсанными. Но явно не были плодом тщательного обдумывания как бы интерпретировать события.
Уже 29 июня 1996 года оппозиционная газета «Советская Россия» сообщала: «На встрече президенту было предложено погасить скандал и расстаться с, в противном случае угрожалось свернуть предвыборную кампанию и её составляющую часть „Голосуй или проиграешь“. Для воздействия на президента была подключена его дочь, член предвыборного штаба, через которую и осуществлялись все финансовые дела семьи президента и т.п…
Беседа с носила со стороны грубый, резкий, ультимативный характер. вёл себя просто нагло, шантажировал и сломал его. был поставлен перед альтернативой — либо он занимает позицию, либо вся команда последнего отказывается работать на и «развернётся в другую сторону».
Может, это была агитация коммунистов перед выборами (так называемый «чёрный пиар»)? Но нет, похоже, на правду. И в более позднем изложении И.В. Олейника поведал: «…Вернулся в приёмную Президента — просмотреть свои бумаги в удобном кресле. Без пяти минут двенадцать в приёмной появился весь взъерошенный. Он производил впечатление человека, который психологически „завёл“ себя на решающий бой.
вышел из кабинета ровно в 12 часов, и к зашёл. В 12 часов 11 минут из кабинета вышел Президент…
Позже один из ближайшего окружения рассказывал мне, что за …одиннадцать минут в кабинете состоялся супержестокий разговор. заявил Президенту примерно следующее: «Я — руководитель Вашей избирательной кампании. Все финансовые нити у меня в руках. Или немедленно увольняйте, — и тогда я продолжу кампанию. Или, если Вы думаете по-другому, то я прекращаю финансирование и сворачиваю работу штаба. А 3 июля у Вас второй тур. Решайте».
Особенно деваться было некуда. очень грамотно все замкнул на себя и именно поэтому получил возможность шантажировать Президента. Тем более, что он монополизировал все решающие связи с Международным валютным фондом и Мировым банком…Тогда наличие фигуры было абсолютно обязательным условием представления всех траншей…
Предполагаю, что Президент тогда рассудил, что для него принципиальность проявлять невыгодно. И на условия шантажиста согласился. Но совершенно очевидно, что эти одиннадцать минут унижения когда-нибудь ещё припомнит …
А сам я из наблюдения этой сцены в приёмной сделал вывод, что — при всем его имидже железного мужика — сломать можно. За одиннадцать минут».
В изложении антипода крутого десантного генерала т.е. министра внутренних дел это выглядело так: «Как стало известно позднее, сразу после заседания Совета безопасности в приёмной поставил жёсткое условие президенту: „Решайте: либо вы избираетесь на второй срок, либо не избираетесь и остаётесь с ними!“
То, что указ был немедленно подписан, означает: недолго стоял на распутье».
нужно было выбирать: или. Он выбрал первого. Заметим, что вскоре после такого разговора президент был вынужден лечь в больницу. Расставание с кровным братом просто так не даётся.
Для решительного и упрямого российского президента сделать это было не легко. «…Из кругов, близких к, просачивается информация, что он затаил в отношении „небывалую злобу“, так как большего унижения, страха и позора он якобы никогда ни от кого не испытывал».
Косвенно это отмечает и, передавая слова, сказанные по поводу радостных комментариев: «Я принял решение отстранить от избирательной кампании за то, что он позволил себе делать комментарии после моего окончательного выступления. Это решение мне и так трудно, тяжело далось, а он ещё позволяет себе …». Нет, не легко расставаться с «кровным братом».
«…Это был, — отмечает Леонид Млечин, — пожалуй, первый случай, когда расставание с одним из подчинённых далось ему не просто: был самым близким ему человеком. В определённом отношении он был ближе жены…». Политика постоянно требует жертвоприношений, иногда жертвовать приходится близкими друзьями, «кровными братьями».
Заметим, что определённую роль в этом расставании, похоже, сыграл. Он ведь даже был у президента перед самым приходом туда главного приватизатора. «Отмечая роль в ночных событиях, сказал, что в критический момент он вёл себя как настоящий мужчина и благодаря его твёрдой позиции произошло то, что произошло». Впрочем, как мы уже убедились мог и слукавить. Поэтому попытаемся перепроверить через другие источники.
в своих воспоминаниях указывает, что был настроен негативно к задержанию двух шоумэнов, так как думал, что копают под него. даже пришлось успокаивать и разъяснять, что это не так. К сожалению, он не уточняет когда (называя только условное время — «ближе к 12 часам») была эта беседа: до встречи премьера с президентом или после. Но второе кажется более вероятным. А тогда значит, что, вероятно, первым нанёс удар по «заговорщикам», а только дожал президента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135