«В тот день написал ещё одно заявление об отставке: „Глубоко осмыслив прошлое заседание Совета Федерации, я хотел бы прежде всего поблагодарить за оценку моей работы. Вместе с тем, учитывая реальное положение дел, сложившуюся вокруг меня морально-психологическую обстановку, я принял решение уйти в отставку…“.
Обратим внимание: Скуратова только что поддержал Совет Федерации, а он вновь пишет заявление с просьбой отставки. Все это, похоже, на то, что в президентских апартаментах ломать Скуратова умели, в себя он приходил уже когда выходил на вольный воздух. Это не к тому, что душно у президенты было, а тому, что, похоже, Юрий Ильич, наслушавшись других уговаривающих — менял свою позицию.
Сам же он писал более красиво: «Мне надо было держаться. Нельзя было показать, что на душе тошно — иначе раздавят, точно раздавят… Одно я понимал твёрдо: что бы ни крутилось, вопрос мой так или иначе будет обсуждаться Советом Федерации и судьбу мою будет решать Совет Федерации, только этот Совет, и никто больше».
Именно понимание этого, похоже, сильнейшим образом влияло на последующее поведение Скуратова. Но мало объясняло, зачем же он поддался на ещё одни уговоры и подписал второе заявление об отставке. Сам же он, словно оправдываясь, написал: «Меня пытались шантажировать, повели со мною недостойную игру, и мне, чтобы не быть уничтоженным, надлежало в эту игру вступить».
«Вступить в игру» — это как? Сказать, что согласен уволиться, а самому обмануть и продолжить деятельность во вред «Семье»? Но не просто ли было проявить мужество и не поддаться на уговоры, т.е. не писать второе заявление об увольнении?
Впрочем, для членов Совета Федерации Скуратов выдвинул другое оправдание: «Теперь о причинах повторного заявления.
На следующий день после заседания Совета Федерации меня. Наконец, пригласили к президенту….С порога мне было заявлено: «Я с вами работать не буду»…
Полагаю, никто не заблуждается относительно того, что стоит за таким объявлением. ФСБ, МВД перестанут реагировать на прокурорские указания по уголовным делам, вокруг прокуратуры и Генерального прокурора создадут вакуум, отключат правительственную связь (как, собственно, впоследствии и случилось).
Ситуация была более чем драматичная. С одной стороны, я не мог подвести Совет Федерации, будучи обречённым вашим доверием. А с другой — прямое заявление президента и премьера. В этой обстановке я посчитал, что мне вновь надо обратиться к верхней палате. Поводом для повторного обращения могло стать только новое заявление. И я его написал».
Как видим, два разных объяснения одного и того же поступка. Впрочем, была бы ещё одна ситуация и объяснений было бы ещё больше.
Однако выглядят правдивыми слова, сказанные губернатором Ярославской области: «Когда человек пишет заявление об уходе — дважды — это проявление слабости. Извините меня, ему ведь никто не угрожал, пистолет у виска не держал. Один раз написал заявление — можно предположить, что под давлением каких-то обстоятельств. Но уже второй раз… Так вести себя Генеральному прокурору нельзя».
То есть как нельзя? Если нельзя, но очень хочется, то выходит можно. Примеров в российской политике было не мало. Однако, что это мы о порядочности и мужестве. Давайте лучше о Скуратове.
Генеральный прокурор (уже написавший новое заявление об отставке), словно передумал и начал активно работать. 22 марта 1999 года Юрий Скуратов направил председателю правительства РФ Евгению Примакову письмо о необходимости «чётко сформулированной и узаконенной государственной политики борьбы с преступностью в России». Как сообщили в центре информации и общественных связей Генпрокуратуры, Ю. Скуратов представил на рассмотрение проект указа президента РФ «Об основах государственной политики борьбы с преступностью в России».
А тем временем коррупционный скандал разгорался. «…Генеральная прокуратура заявила о наличии у неё оснований для привлечения к уголовной ответственности по поводу финансовых махинаций, дочери, бывшего управляющего делами Президента России».
26 марта 1999 года информированный источник в Администрации президента России подтвердил, что на днях Генпрокуратура РФ в связи с уголовным расследованием в отношении Управления делами президента произвела выемки документов, в том числе и из 14-го корпуса Кремля. Речь идёт о документах, связанных с деятельностью швейцарской компании «Мабетекс». Данную информацию подтвердил также высокопоставленный представитель Генпрокуратуры.
Генеральный прокурор России Ю. Скуратов обратился к Федеральному прокурору и властям Швейцарии с просьбой оказать содействие в возвращении в Россию денег, которые незаконным путём были положены на счета в швейцарских банках.
«Кремлёвские стратеги слишком поздно поняли, что допустили ошибку, — напишет позже Скуратов и уточнит характер ошибки, — дав мне своеобразный „тайм-уат“ с 18 марта по 5 апреля. За это время я рассчитывал продвинуть шумные дела дальше».
«Ельцин констатировал: „Надо отдать ему должное: тот месяц, проведённый в больнице, несмотря на все боли „в области головы и сердца“, прокурор даром не потерял. Быстро подгрёб все дела, так или иначе связанные с политикой. Сегодня „звучит“ только одно из них — о ремонте Кремля. Но тогда Юрий Ильич принёс на Совет Федерации целый ворох, на выбор: дело о незаконном назначении Чубайса главой РАО ЕЭС; дело о виновниках 17 августа; письмо „О мерах по возвращению из-за рубежа отечественного капитала“; дело о злоупотреблениях в Центральном банке. Как потом выяснилось, все эти «громкие“ дела гроша ломаного не стоили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135